«У нас есть все силы и все возможности для того, чтобы создать свою идентичность — новую российскую идентичность»

Д.МЕДВЕДЕВ: Добрый день, уважаемые коллеги! Приветствую всех присутствующих.

Мы
на одном из заседаний Совета по содействию развитию институтов
гражданского общества договаривались встретиться с представителями
общественных организаций Северного Кавказа и обсудить ситуацию в
регионе в целом с точки зрения соблюдения прав и свобод гражданина и
вообще поговорить о ситуации в регионе. Я достаточно часто,
естественно, к этой теме обращаюсь в своей ежедневной практике, но
такая встреча происходит впервые.

Начинать этот разговор,
наверное, нужно с самого главного, с самого фундаментального права,
которое есть у любого человека, — это право на жизнь. Мы знаем, что
граждане и на Северном Кавказе, да и не только на Северном Кавказе, у
нас в стране в целом продолжают подвергаться нападениям террористов. И,
к сожалению, орудующие на Кавказе бандформирования уже давно стали
частью международного преступного сообщества. Террористы вовлекают в
свою деятельность разных людей, молодых людей. И, конечно, это создает
дополнительные проблемы.

По данным МВД, в 2009 году на
территории Северного Кавказа совершено 544 преступления
террористического характера. На жизнь сотрудников правоохранительных
органов было совершено более 750 покушений, 235 из них погибли, 686
получили ранения. За последние 12 лет погибли 20 мусульманских
священнослужителей, шесть из них получили ранения. За период с 2008 по
2010 год убито более десяти известных журналистов и правозащитников.

Обо
всех этих проблемах я, конечно, уже неоднократно говорил, в том числе в
Послании Федеральному Собранию. Принят целый ряд мер, которые в
настоящий момент реализуются. В январе был создан отдельный
Северо-Кавказский федеральный округ. Здесь присутствует Александр
Геннадиевич Хлопонин как руководитель Северо-Кавказского округа и как
вице-премьер. В качестве полномочного представителя Александру
Геннадиевичу даны самые серьезные полномочия по укреплению законности и
правопорядка, развитию судебной системы и обеспечению прав человека в
округе и, собственно, полномочия по исправлению социально-экономической
ситуации, организации общественного диалога.

Неоднократно мне
также приходилось говорить о том, что огромное количество кавказских
проблем связано именно с социальной неустроенностью, с очень высоким
уровнем безработицы и крайне низким уровнем жизни, даже применительно к
отдельным другим нашим территориям.

Об этом поговорим, может
быть, отдельно. В любом случае нам необходимо создавать современные
программы развития республик Кавказа и заниматься упорядочением работы
в целом. Это касается, кстати, и деятельности правоохранительных
структур, которые, конечно, не идеальны и вообще в стране, и на Кавказе
в том числе. При этом, и все присутствующие тоже об этом знают, они
практически каждый день рискуют жизнью, защищая людей, которые живут в
республиках на Северном Кавказе.

Поэтому очевидно, что эта
проблема сложная, и органы власти всех уровней должны находиться в
постоянном диалоге с неправительственными организациями. Об этом вы мне
как раз сегодня и расскажете: кто и как с вами работает, кто
отказывается работать. Думаю, что такого рода сотрудничество было бы
особенно полезным в ситуации, когда мы приступили к системной работе по
Северному Кавказу.

Я уже говорил, что одна из важных проблем —
это проблема молодежи. По моему поручению сейчас разрабатывается
стратегия молодежной политики на Северном Кавказе. Это большая тема.
Естественно, нужно предусматривать и приличное финансирование, такого
рода предложения сейчас готовятся.

В любом случае нужно
заниматься и проблемами безработицы. Общая численность
зарегистрированных безработных трудоспособного возраста в регионе
составляет более 800 тысяч человек, это приблизительно 20 процентов от
населения. Если считать с незарегистрированными, то эта цифра может
быть еще больше. Это не значит, что все безработные совсем влачат
жалкое существование, некоторые из них более или менее нормально себя
чувствуют, но это, к сожалению, отражается в целом на климате.

Еще
одна тема, которую, уверен, вы затронете в своих выступлениях, — это
борьба с коррупцией. Коррупция является преступлением в любом регионе,
не только на Северном Кавказе. Только на Кавказе она приняла абсолютно
угрожающий характер, она угрожает, по сути, национальной безопасности,
ослабляет государственные, социальные институты. И, к сожалению, по
сути, та коррупция, которая существует, является фактом прямого
пособничества сепаратистам и убийцам, которые творят свои дела на
территории Северо-Кавказского округа.

Кроме того, и мне тоже об
этом приходилось говорить, коррупция на Кавказе имеет еще одну
специфику, отличающую ее от коррупции в России в целом, на других
территориях нашей страны. Эта коррупция носит клановый характер, что,
естественно, осложняет борьбу с ней.

Есть и еще один вопрос. Он
касается укрепления традиций взаимоуважения между различными
национальностями. Я не буду сейчас повторять банальности, что мы все —
единый народ и должны жить в мире. В любом случае эта проблема
существует в масштабах страны. Она существует как минимум в двух
измерениях.

Во-первых, это проблема недоверия, с которым
сталкиваются выходцы из Кавказа в других регионах России. Зачастую это
сопровождается более серьезными проблемами, преступлениями в отношении
тех, кто приехал из кавказских территорий. С другой стороны, есть и
обратная проблема — отток русских из республик Северного Кавказа,
который тоже для ряда территорий стал серьезнейшей проблемой, мешающей
полноценному социально-экономическому развитию.

Думаю, что по
этому поводу вы тоже могли бы сказать, как нам быть дальше, какова
позиция некоммерческих организаций, что нужно сделать для того, чтобы
эту ситуацию постараться нормализовать.

В общем, это, наверное,
общий план вопросов, которые можно было бы рассмотреть сегодня.
Наверное, я не все назвал, есть и какие-то другие темы, которые вы
хотели бы поднять. Готов это выслушать с максимальным вниманием.

Сначала
слово для короткого доклада Элле Александровне Памфиловой. Потом, что
называется, без каких-то списков, я готов предоставить слово желающим.
Сразу хочу сказать, все, о чем мы будем говорить, будет
запротоколировано и вывешено на президентский сайт, так что отчет о
нашей с вами работе будет, естественно, публичным. Думаю, это тоже
имеет определенную ценность.

Элла Александровна, Вам слово.

Э.ПАМФИЛОВА: Спасибо.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Сегодня вместо привычных членов Совета Вы видите много новых лиц.

Д.МЕДВЕДЕВ: Это и хорошо.

Э.ПАМФИЛОВА: Да.
Я очень благодарна и Вам, и моим коллегам по Совету за предоставленную
возможность провести эту необычную и беспрецедентную встречу, поскольку
приглашены представители именно тех правозащитных и общественных
организаций, которые работают непосредственно в самых сложных,
проблемных зонах Северного Кавказа, занимаются конкретными делами,
знают ситуацию не понаслышке и готовы совместными усилиями с властями
менять ее кардинально. Готовы все работающие люди. Насколько сложен
клубок проблем Северо-Кавказского региона, я поняла и по тому, как
сложно, трудно готовилась эта встреча, какое столкновение интересов и
страхов пришлось преодолевать — беспрецедентно. И то, что все-таки она
стала возможной, внушает и оптимизм, и надежду на то, что вместе мы в
состоянии шаг за шагом распутывать этот клубок.

Народы
Северного Кавказа как граждане России вправе претендовать на безопасное
и гармоничное развитие. Для этого они должны обладать достаточным по
количеству и качеству набором жизненно важных ресурсов. Это тоже
банально, но это так. Они, эти ресурсы, как бы есть в регионе, но в то
же время практически недоступны для большой части населения вследствие
невозможности приобретения их законным общественно-полезным трудом.

Именно
отсутствие данных возможностей порождает массу конфликтов, которые
усугубляются кланово-олигархической борьбой за передел этих самых
жизненно важных ресурсов. И в этой связи очень важно активное
вовлечение гражданского общества, не формальное вовлечение, не так, как
сейчас часто происходит, в реальные процессы преодоления этих проблем.
Механизмы гражданского участия могут быть самые разнообразные. Сегодня
об этом будет много говориться. И в первую очередь, поскольку особую
тревогу вызывает прогрессирующее выпадение северокавказского общества
из общероссийского пространства, по нашим данным, это так (может быть,
кто-то возразит), хорошо бы наладить здесь непрерывные и многоуровневые
диалоги, обмен мнениями, дискуссии, совместное с властью обсуждение
самых острых проблем, честное обсуждение этих проблем. Наладить
реальные, а не формальные обратные связи, которые, укрепляясь в
регионе, далее выходили бы за его пределы, связывая его живыми нитями
со всей Россией. Это будет способствовать тому, что люди, живущие
здесь, в большей степени будут ощущать себя сопричастными общественной
жизни не только на Северном Кавказе, но и в России в целом.

И я
бы хотела поблагодарить моих коллег из Общественной палаты,
представляющих комиссию, Максима Леонардовича Шевченко, Николая
Карловича Сванидзе, который здесь присутствует, за ту огромную работу,
которую они проделали за последние полгода в этом направлении. Надеюсь,
что они скажут об этом подробно, она будет дальше продолжена.

К
сожалению, пока власти в регионах нередко проигрывают и боевикам, и
другим несистемным силам в идеологии и пропаганде в хорошем смысле
этого слова, в борьбе за умы и сердца людей, особенно молодежи. И
значит, необходима выработка каких-то дееспособных новых механизмов в
общественном участии и регулировании этих процессов. Исходя из местной
специфики, видимо, целесообразно сформировать в округе постоянно
действующий общественный орган — совет старейшин (может быть, это тема
для обсуждения, мы ее очень активно обсуждали и до встречи с Вами), а
также форум из авторитетных общественных правозащитных организаций,
тоже постоянно действующий. И, конечно, ставку надо делать на молодежь.

Очень важно, что Вы, Дмитрий Анатольевич, поручили разработать
концепцию молодежной политики на Северном Кавказе, которая может стать
прообразом молодежной политики в масштабах всей России. Шаги,
предпринятые Вами и на федеральном уровне по поддержке некоммерческих
организаций, тоже способствуют развитию молодежных инициатив и
гражданского общества в целом. Я полагаю, как будет принят весь этот
пакет, импульс будет очень мощный. Эффективной мерой могло бы стать
внедрение программы малых грантов по вовлечению молодежи в малый
бизнес, здесь уже очень хороший опыт в том же Дагестане, импульс
развитию социального предпринимательства, программы сезонного
трудоустройства и профобучения молодежи округа в других регионах
России, направление молодежно-трудовых бригад на крупные
инфраструктурные объекты типа Сочи. Все это — как дополнительные меры,
а главное все-таки создавать в самих северокавказских республиках
условия для всеобщей занятости. Проблема сложная, но реальная. Это
основной фактор стабильности и самообеспечения. Нынешние темпы создания
рабочих мест эту проблему не решают, по данным всех наших общественных
организаций.

Государственным структурам, общественным
организациям следует уделить особое внимание социальной реинтеграции и
адресной поддержке наиболее уязвимых категорий юношей и девушек,
которые пострадали в вооруженных конфликтах. Тоже более подробно об
этом скажут мои коллеги.

В целях адаптации молодежи из
северокавказских республик к условиям военной службы в других регионах,
а также профилактики насилия и конфликтов при ее прохождении следует
использовать возможности целенаправленной допризывной подготовки иного
качества с привлечением к этой работе в том числе экспертов из
общественных организаций. Есть такие эксперты, которые способны вести
диалог с молодежью по наиболее злободневным темам, и надо это делать
более системно.

Борьба с коррупцией и клановостью должна,
конечно, стать адекватной масштабам проблемы. И все мы готовы здесь,
так же как и в масштабах России, приложить свои возможности. Например,
нередко федеральные средства не доходят до людей, всем это известно.
Все задают вопрос, куда они деваются. Я думаю, что это необъятная сфера
приложения усилий общественных организаций, помимо правоохранительных
органов.

Они могут и должны вносить свой вклад в улучшение
ситуации, в том числе и с социальными правами. Между тем в реальной
работе по противодействию коррупции, произволу, в работе по защите
гражданских прав правозащитники, журналисты, эксперты-общественники
продолжают сталкиваться с давлением и целенаправленной дискредитацией.
Причем это идет с разных сторон. Конечно, включая и власти различных
уровней. А ведь правозащитные общественные организации, средства
массовой информации, даже при их нелицеприятной критике власти,
являются ее естественными союзниками в борьбе с терроризмом, поскольку,
выступая с гуманистических позиций, создают идеологический противовес
религиозному радикализму и приверженности вооруженному насилию. Надо
использовать этот общественный ресурс, не отталкивать его и не
приравнивать журналистов, политическую оппозицию, правозащитников к
пособникам террористов.

С другой стороны, можно понять и
региональные власти, поскольку иногда дурной пример им подают наши
некоторые федеральные политики и сотрудники прокуратуры. Я не знаю,
хоть расстреляйте меня, никогда не поверю, что тот же известный
журналист Александр Минкин при всей критичности его статей по поводу
методов борьбы с терроризмом является пособником. Я понимаю, когда на
него ополчились покровители педофилов за его пламенные статьи, увольте
меня, но нельзя доводить до абсурда эту ситуацию. Ведь никто не снимает
ответственность с прессы за качество публикаций, за последствия
публикаций по этой сложнейшей, очень тяжелой проблеме, но нельзя
доводить до абсурда. Это мы наблюдаем.

Надо останавливать отток
(то, что Вы сказали, это действительно так) из региона русских граждан
и других некоренных национальностей. Есть такие механизмы, работает
целый ряд организаций в этом направлении, готовы поделиться этим
опытом. А также, что тоже очень важно, отток коренной интеллигенции и
деятелей культуры, поскольку это очень негативно сказывается на
социально-экономическом, общественном и на правовом благополучии
региона. Понятно, что население ждет от власти не только эффективных
мер по борьбе с терроризмом, но и гарантий безопасности и
справедливости для мирных граждан Северного Кавказа. В нынешней
ситуации ставка только на уничтожение боевиков не решает проблему в
целом, поскольку происходит перманентное рекрутирование, пополнение
боевиков из местной молодежи.

Существенно и то обстоятельство,
что эти банды не имеют проблем с финансированием. И если раньше
финансовые средства, по нашим данным, общественным, в основном
поступали из-за рубежа, то теперь значительная их часть течет к ним из
внутренних источников в самих республиках: в виде принудительных
налогов, откупов от местных бизнесменов и коррумпированных чиновников.

Боевики,
по всей вероятности, тоже есть такие данные, освоили новые для себя
функции заказных киллеров по устранению различных фигурантов в
межклановых конфликтах. В борьбе за "хлебные места"   местные элиты
нередко прибегают к помощи боевиков для устранения свои конкурентов.
Этот процесс расползается, к сожалению, и война за должности идет от
самого низового уровня, от сельских глав, и до министерских постов в
республиканских правительствах. В ряде районов участились факты
проявления так называемых откупных, когда отдельные сотрудники, даже
руководители райотделов милиции платят дань боевикам в обмен на
собственную безопасность.

Вы абсолютно правы, уважаемый Дмитрий
Анатольевич, честь и хвала тем самоотверженным сотрудникам
правоохранительных органов, которые рискуют жизнью, честно исполняют
свой долг. Меня, например, потрясла (я тоже была в Кизляре после
теракта) та трагедия и тот высокий дух сотрудников правоохранительных
органов, которые делают все, что могут. Их надо, конечно, поощрять и
материально, и морально, существенно поощрять. Правильно Вы эти вопросы
ставите. Но когда их тяжелый, связанный с ежедневным риском труд, а
нередко и подвиг, перечеркивается их недобросовестными коллегами, то,
конечно, для общества это очень накладно, а таким сотрудникам, честно,
очень обидно. Очень обидно!

И произвол со стороны силовиков по
отношению к мирному населению, такой, как похищение граждан, применение
незаконных методов задержания и допросов, вымогательство и взятки за
освобождение задержанных и выдачу погибших, только на руку террористам
(Вы правильно об этом сказали) и является одним из факторов,
позволяющих бандитам рекрутировать в свои ряды молодежь, оправдывать
свои преступные методы. Запрет на выдачу родственникам тел
ликвидированных боевиков способствовал созданию очень страшного
(особенно с учетом кавказского и мусульманского отношения к
традиционным обычаям, связанным с погребением) бизнеса, когда
сотрудники правоохранительных органов и силовых структур торгуют —
начиная от тел убитых террористов вплоть до фотографий трупов в морге и
фотографий места их захоронения. Правдами или неправдами родственники
выкупают эти трупы. Зачастую впоследствии такие семьи становятся
донорами боевиков. Этому же способствуют телевизионные репортажи на
фоне трупов уничтоженных бандитов. Эти кадры, которые целенаправленно
многократно прокручиваются родственникам, становятся одним из
эффективных способов вербовки. Это тоже работа для психологов. Нельзя
сбрасывать это со счетов.

Имеющая место фальсификация уголовных
дел опасна не только тем, что осуждают невиновных людей, таких случаев
немало, у нас много обращений по этому поводу, но тем, что реальные
террористы остаются на свободе и продолжают свои преступления, а
заведомо ложная информация легализуется, получает официальный статус.

Может
быть, стоит рассмотреть возможность поощрения сотрудников
правоохранительных органов и служащих армейских частей, действующих на
территории округа, не за количество ликвидированных боевиков или не
столько за количество ликвидированных боевиков, а за достигнутый
уровень стабильности, который выражается в снижении количества
правонарушений террористического характера.

По-прежнему острой
остается проблема поиска без вести пропавших и идентификации погибших.
Все, в какой бы республике с кем бы я ни встречалась, ставят эти
вопросы. Мои коллеги подробнее об этом скажут.

Я хочу сказать,
Дмитрий Анатольевич, Совет обращался к Вам. Вы дали поручение
соответствующим службам рассмотреть вариант возможности, как эту работу
проводить. К сожалению, пока ответа нет. Я надеюсь, что все-таки в
государственных службах будет проработан этот вопрос. С этим что-то
надо делать. Эта проблема уже выходит за рамки из-за своей
нерешенности.

Руководству силовых ведомств необходимо применять
политику абсолютной нетерпимости к случаям похищений, применения пыток,
бессудных казней, уничтожения имущества, вымогательства, взяток и
шантажа родственников подозреваемых. Должна быть отработана система
"горячих линий" по обращениям с жалобами на нарушения законности со
стороны самих правоохранительных органов, усилены суды и надзорные
инстанции. В ряде республик Северного Кавказа, не буду сейчас называть
каких, вы это знаете тоже хорошо, суды себя полностью дискредитировали.
С этим что-то надо делать. У людей не должно быть ощущения, что они
бессильны перед лицом жестокости и бесправия. Все-таки самые
существенные и совместные государственные и общественные усилия (я
думаю, что во многом мы сейчас для этого и собрались здесь) должны быть
направлены на то, чтобы не допустить консолидации и протестных движений
вокруг вооруженных подполий.

Это только часть проблем, мои
коллеги существенно их расширят. Закончу, может быть, действительно
банальной фразой, но не могу не сказать все-таки, что регион не должен
выпадать из общероссийских процессов развития. Не должен. Это наша
главная задача. Это наши люди.

Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, Элла Александровна.

Я
два слова буквально скажу, потом продолжим общение. По поводу выпадения
из социально-экономического пространства. В общем, это абсолютно
правильно, но здесь нужно все-таки смотреть на ситуацию открытыми
глазами. Я ни в коей мере не идеализирую то, что мы сегодня имеем на
Северном Кавказе, более того, специально привлек внимание всего нашего
общества, в том числе и того, кто не особенно смотрит на Кавказ, к этой
проблеме, имея в виду мое выступление с Посланием Федеральному
Собранию. Причем сделал это, как вы, наверное, все обратили внимание, в
достаточно острой форме. Но если говорить о выпадении, то здесь не все
так одномерно. Я не считаю, что этот процесс усилился. Если сравнивать
с 90-ми годами, то это не так. Это не значит, что стало по всем
направлениям лучше. Но по многим моментам ситуация все-таки изменилась.
В 90-е годы у нас вообще власти не было нигде: ни на Кавказе, ни в
стране, если уж говорить прямо.

Сейчас ситуация другая, она не
идеальная, она очень тяжелая, особенно применительно к Северному
Кавказу, но она другая. Поэтому я   считаю, что мы должны на эту
ситуацию смотреть открытыми глазами, не драматизируя ее, тем не менее
ощущать во всей полноте, в том числе тяжкие моменты этой ситуации.

Вы
назвали несколько моментов. Я думаю, что коллеги, когда будут
выступать, разовьют эти темы. Но если говорить об использовании такого
института, как совет старейшин, наверное, применительно к
северокавказским проблемам это абсолютно разумная вещь. Нужно только
понять, какие вопросы могут рассматриваться такого рода советами и
каким образом то, что вырабатывается с использованием опыта старейшин,
можно было бы применять на практике, чтобы то, что предлагается, не
выбрасывалось. Мы же понимаем, не трудно собрать кого-то, стариков
позвать, сказать, чтобы они выступили с чем-то, а потом делать
абсолютно другое. То есть если работать по этому направлению, нужно
понимать, каким образом будет осуществляться связь между этими
решениями и актами власти.

По поводу работы НКО, по поводу
грантов и всего остального, я думаю, наши товарищи выступят здесь,
расскажут, о чем, может быть, следовало бы в настоящий момент
поговорить. Вы сказали одну вещь, которая, к сожалению, во многом
абсолютно справедлива — федеральные средства зачастую не доходят до
людей. Возникает вопрос, куда они деваются. Мы знаем, куда они
деваются. Известно, куда деваются. Их воруют, а иногда эти средства
просто отнимают. Получил деньги по какой-то федеральной программе —
поделись с местным начальником. Это происходит. На это нельзя ни в коем
случае закрывать глаза. Очень трудно поймать таких людей за руку,
потому что там действительно существуют и клановость, и порука между
руководителями территорий, зачастую между руководителями районов, но
думать об этом все равно нужно. И тех, кто попался, максимально жестко
наказывать за это, иначе порядка не будет никогда.

Вы сказали
две вещи, на которые я тоже не могу не отреагировать. Одна тема, по
которой мы уже даже в этом зале во время Совета говорили. Вы сказали,
что суды себя во многом полностью дискредитировали. Я категорически
против таких фраз, потому что за этим развал правовой системы и
абсолютное неуважение к суду. Да, среди судей есть люди, которые взятки
берут, люди, которые боятся принимать решения. Но как только мы говорим
о том, что они себя дискредитировали, выход какой? Разогнать суды,
новые набрать? Это уже у нас было в 17-м году. Поэтому в этом плане я
просил бы всех быть максимально корректными, какие бы суды ни были —
это наши суды, и мы обязаны исполнять их решения.

И такой
эмоциональный момент. Не претендую на истину, конечно, но тем не менее
Вы говорили о том, что нельзя показывать всякие тяжелые вещи, включая и
последствия проведения контртеррористических операций, и трупы
боевиков, потому что это подхлестывает террористов, это обращает в
террористическую веру часть их родственников. Может быть, это частично
и так. А Вы считаете, что трупы жертв можно показывать?

Это
скорее эмоциональные соображения. У меня нет на это пока ответа. Но, во
всяком случае, очевидно, что по таким вопросам нужно быть максимально
корректными. Здесь я согласен, Элла Александровна, с тем, что Вы
сказали.

Давайте приступим к работе, к свободному обсуждению всех вопросов, которые есть. Пожалуйста, кто хотел бы выступить? Прошу Вас.

А.ПАСКАЧЕВ: Глубокоуважаемый Дмитрий Анатольевич!

Уважаемые коллеги!

Я представляю Общероссийское общественное движение "Российский конгресс народов Кавказа".

В
наш конгресс входят представители народов Северного Кавказа и
Закавказья, проживающие в России и по воле судьбы оказавшиеся за
пределами малой родины. Мы внимательно следим за происходящим,
сопереживаем всему, что происходит. У всех нас там находятся члены
семьи, родственники и друзья.

Мы поддерживаем, Дмитрий
Анатольевич, Ваши решительные шаги по стабилизации ситуации в регионе,
в частности, формирование Северо-Кавказского федерального округа и
назначение руководителем Александра Геннадиевича [Хлопонина],
известного топ-менеджера, на столь ответственный пост.

В то же
время мы воспринимаем ту жесткую, четкую и совершенно правильную оценку
ситуации, которая сложилась на Северном Кавказе. Сегодня всем ясно, что
терроризм — одна из главных угроз обществу, это страшное и безжалостное
явление, которое надо жестко остановить. Но при этом мы обращаемся к
Вам, Дмитрий Анатольевич, как гаранту наших прав и свобод: должен быть
действенный контроль над силовыми структурами. Недопустимо насилие над
мирными людьми, так как это порождает новых боевиков. Неправомерно без
суда и следствия уничтожать даже боевиков, если есть возможность их
арестовать, нельзя приписывать террориста к той или иной религии или
народу. Ведь силовая борьба с терроризмом — это борьба со следствием, и
задача сегодняшнего дня и ближайших лет заключается в устранении
причин, его порождающих. Для этого нужны социально-экономические,
культурно-воспитательные, образовательные, религиозно-воспитательные
меры.

Итак, наши предложения по Северо-Кавказскому федеральному
округу. Представляется целесообразным централизация отдельных функций,
выполняемых федеральными структурами на уровне округа, для решения
стратегических задач. К примеру, придать округу функции совнархоза по
опыту 60-х годов или создать строительную госкорпорацию, которая сама
будет строить крупные и средние предприятия в рамках утвержденной
стратегии развития производительных сил в регионах.

Следует
разработать программу развития малого бизнеса и создать фонд его
поддержки в округе. Возвращение русскоязычного населения можно
осуществлять в рамках программ для специалистов с созданием им
соответствующих условий. Необходимы также существенные налоговые льготы
на период выполнения стратегических программ по округу.

Для
проведения научных исследований, анализа и прогноза ситуации по
Северному Кавказу научное сообщество предлагает создать институт
Кавказа. Следовало бы создать и общественный совет в помощь руководству
федерального округа.

Во время подготовки и осуществления
стратегических задач образуется лаг времени — 3-7 лет. В этот период не
занята молодежь, а их несколько сот тысяч. Здесь нужно проводить
конкретную работу. Очевидна необходимость в разработке и принятии
единого плана развития молодежи Кавказа или дорожной карты молодежной
политики, где будет детально прописана роль всех органов власти,
общественных организаций, цели и задачи, основные параметры, поэтапный
план, мероприятия, бюджет, система, оценка результатов.

Для
запуска стратегии массового вовлечения молодежи в системную
каждодневную социальную работу на всей территории Кавказа оптимальной
организационной рамкой представляется кавказское молодежное движение.
По нашему мнению, в частности, необходимо массовое направление молодежи
на учебу в вузы, техникумы, ПТУ в российские регионы, нужно
восстановить подготовительные отделения в вузах, уделять особое
внимание изучению русского языка, кроме того — набор в армию и военные
училища, в том числе из Чеченской Республики.

В условиях
дефицита эффективных управленческих кадров в различных сферах, прежде
всего в системе государственного и муниципального управления,
предлагается формирование кадровой программы и придания ей статуса
президентской.

Ввести уроки в школах и семинары в вузах по
истории, культуре, традициям и обычаям народов. В учебный курс должны
быть включены объединяющие начала в российской истории, единая для всех
республик Северного Кавказа концепция истории региона с общероссийским
контекстом. История высокой культуры народов, убедительные примеры
вклада лучших представителей этих народов в общероссийскую историю и
культуру, примеры доблестного воинского служения представителей Кавказа
в Российской армии.

Необходимо осуществлять интеграцию
кавказской молодежи в российский социум, но не только как физическое
присутствие их в населенном пункте, а как их соучастие в
государственном управлении и общественной жизни. То есть молодые
граждане независимо от национальности должны иметь доступ ко всем
ресурсам образования, работы на всей территории Российской Федерации.
На практике мы встречаемся с дискриминацией по национальному признаку
при приеме на работу и в государственные, и в коммерческие структуры.

Очень
важны мероприятия, объединяющие массы активной молодежи. В этом плане
актуально проведение по Вашей инициативе Всекавказского молодежного
лагеря.

Поскольку и спорт является консолидирующим фактором,
считаем целесообразным ежегодное проведение кавказских игр по
традиционным для Кавказа спортивным видам как важный шаг популяризации
Олимпиады "Сочи-2014".

Мы считаем целесообразным создание
конструктивного правозащитного движения на Северном Кавказе. Это
послужит развитию современного кавказского общества, его интеграции в
российское правовое поле и культуру, внедрение современных правовых
технологий и методов решения проблем и конфликтов.

В условиях
укоренившегося негативного имиджа Северного Кавказа необходима мощная
информационная кампания, нацеленная на формирование стабильного,
привлекательного Кавказа с использованием всех возможностей СМИ,
включая социальную рекламу.

Свои предложения мы руководителю
округа передали, готовы встретиться и более детально обсудить их. Со
своей стороны мы готовы принять активное посильное участие во всех
мероприятиях на благо Кавказа и России.

Благодарю за внимание.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо Асламбек Боклуевич.

Пожалуйста, кто хотел бы продолжить?

М.АСТВАЦАТУРОВА : Аствацатурова Майя Арташесовна. Я представляю Совет по вопросам межэтнических отношений при губернаторе Ставропольского края.

Господин Президент!

Дамы и господа!

Сегодня
здесь исчерпывающе были обнародованы проблемы Северо-Кавказского
региона. И я бы хотела наряду с этими проблемами обратить ваше внимание
на такие проблемы, как национализм, ксенофобия, мигрантофобия. К
сожалению, существует конфликтогенная готовность некоторой части
населения, особенно молодежи. И в этом смысле задачи по модернизации
экономики и общественной жизни, которые ставит перед нами Президент
Российской Федерации, крайне актуальны для Северо-Кавказского региона.
Совершенно очевидно, что такая модернизация невозможна без модернизации
межэтнических и этноконфессиональных отношений, которые традиционно
значимы на Северном Кавказе. И когда мы задумываемся о том, что же
может стать главной целью такой модернизации, наверное, можно эту цель
сформулировать таким образом: это движение от этнической идентичности к
российской идентичности, движение от этнического возрождения, которое
уже состоялось на Северном Кавказе в разных формах, к возрождению
гражданскому. Это распространение идей о том, что все мы, жители
Северного Кавказа, неотъемлемая часть российской великой нации.

Вслед
за моим уважаемым коллегой хочется сделать некие предложения по
основным направлениям движения в этом векторе и назвать некоторые
механизмы, которые, может быть, будут эффективны и интересны
присутствующим.

Первое. Мы поддерживаем идею, которая уже
прозвучала, — это формирование при полномочном представителе Президента
в нашем округе постоянно действующего северокавказского форума, форума
общественных организаций, в котором будут принимать участие
руководители общественных объединений, национально-культурных
организаций, казачества. И конечно, такой форум станет площадкой
диалога, площадкой широкого общественного компромисса.

Второе
предложение — это издание в нашем округе специального информационного
бюллетеня Северо-Кавказского федерального округа. Нам представляется,
что такой бюллетень обеспечит широкую информационную поддержку тех
инноваций в экономике, в социальной сфере, которые происходят в округе.
Нам представляется, что такой бюллетень будет настольной книгой всех
тех, кто заинтересован в хороших переменах на Северном Кавказе, и будет
пропагандировать положительный образ нашего региона.

Третье
предложение — это, конечно же, упрочение межэтнического взаимодействия
и обеспечение этнокультурных прав населяющих Северный Кавказ граждан,
независимо от национальностей. Механизмом такого упрочения может стать
северокавказское отделение Ассамблеи народов России. Нужно сказать, что
это отделение имеет представителей во всех субъектах, и, вероятно,
формирование такого отделения также может послужить упрочению
этнокультурной идентичности и нашей общероссийской гражданской
причастности.

И, наконец, последнее предложение, уважаемые
господа, — это обеспечение постоянного мониторинга качества
общественных межэтнических и этноконфессиональных отношений. В этой
связи, может быть, есть смысл сформировать при полномочном
представителе экспертно-консультативную группу экспертов, которые будут
заниматься проективной деятельностью и предлагать власти модели
управленческих решений.

Я хотела бы заметить, что во всех этих
направлениях и механизмах мы со своей стороны готовы предложить тот
опыт, который сформировался в Ставропольском крае, в совете по вопросам
межэтнических отношений, в коллегии комитета Ставропольского края по
делам национальностей и казачества, а также уникальный опыт таких
исключительных институтов, как Пятигорский дом национальных культур и
кавминводский региональный центр "Дружба — Северный Кавказ".

Спасибо за внимание.

С.ГАННУШКИНА: Ганнушкина
Светлана Алексеевна — "Мемориал", "Гражданское содействие" и Совет при
Президенте России, который был одним из организаторов этой встречи.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Уважаемые дамы и господа, коллеги, друзья!

Тема
моего выступления — это власть и общество на Северном Кавказе. Может
быть, я буду говорить достаточно жесткие вещи. Но, с Вашего разрешения,
Дмитрий Анатольевич, я хочу начать с благодарности Вам за то, что Вы
были инициатором создания правительственной комиссии по миграционной
политике, которая работает, работает эффективно, через нее прошли уже
несколько законов. И я думаю, что работа этой комиссии имеет прямое
отношение и к Северному Кавказу, потому что там большие проблемы с
внутриперемещенными лицами и с бывшими беженцами, сейчас уже гражданами
России, вынужденными переселенцами, в первую очередь в Северной Осетии.
Я надеюсь, что комиссия обратит на это внимание. Это очень серьезные
проблемы, которые длятся уже много лет, и их пора все-таки довести до
какого-то решения, до интеграции этих людей в наше общество, иначе они
тоже будут создавать ту самую криминогенную среду, о которой мы так
много говорим.

Говоря об обществе и власти на Северном Кавказе,
я хотела бы в первую очередь коснуться такой определяющей задачи
власти, как борьба с терроризмом. Понятно, что от террористических
актов за последние годы погибло много сотен наших сограждан, и в том
числе близкие нам люди, близкие нам друзья и наши коллеги. И одна из
основных задач государства — это обеспечение безопасности граждан. В
борьбе с терроризмом государство, понятно, может и обязано быть твердым
и в рамках закона употреблять самые жесткие силовые методы.

Но
борьба с терроризмом — это еще и борьба идеологий. На чем базируется
идеология терроризма? Она базируется на признании коллективной вины,
коллективной ответственности, коллективного наказания. Что может быть
противопоставлено этой идеологии? Только персональное право,
неукоснительное соблюдение законности, уважение прав человека. К
сожалению, мы не всегда видим, что власть стоит на этих позициях. А
становясь на позиции, близкие к позициям террористов, власть всегда
проигрывает, потому что все-таки она не может пользоваться столь
широким спектром незаконных действий, как это делает противоположная
сторона. Такое поведение власти рекрутирует новых участников в это
протестное движение, к сожалению.

С середины 2007 года в
Чеченской Республике началась кампания по преследованию родственников
предполагаемых боевиков, я подчеркиваю, предполагаемых, потому что
иногда это люди, которые отсутствуют в республике по иным причинам. Их
семьи изгонялись из домов. Дома около двух десятков семей были сожжены,
других людей путем угроз заставляли каяться под телекамеры, не только
призывать своих родственников вернуться, но и проклинать их во время
похорон, что, конечно, особенно трудно и труднопреодолимо для
мусульман. Таким семьям трудно найти жилье, им отказывают в социальных
выплатах, начинают сторониться окружающие, они теряют работу. Понятно,
что это совершенно недопустимо.

Совсем недавно мэр Грозного,
Муслим Хучиев, собрал родственников, еще раз подчеркиваю,
предполагаемых боевиков и сообщил им, что с ними будут поступать так,
как их дети поступают с мирным населением. Что это означает, как это
можно понимать, такую угрозу? Там же было сказано, чтобы люди, которые
собрались, не предполагали, что они уйдут и будут жить спокойно. Им
всем грозит страшная кара. Вот вам еще одна цитата: "Ваххабиты или те,
от кого хотя бы малейший запах ваххабизма, будут уничтожаться в Чечне.
Они должны либо привести домой своих детей-ублюдков, чтобы их посадить,
либо убить. Мы даже не будем их задерживать, сажать, то есть поступать
с ними по закону, а просто убивать их на месте. После этого не позволим
произносить даже их имен". И это говорит руководитель субъекта
Федерации.

Бессудные казни не могут иметь никакого оправдания.
Для наказания преступников существует суд и закон. Тут же речь идет об
уничтожении, именно уничтожении людей, от которых только "пахнет
ваххабизмом", то есть тех, кто исповедует неподходящую идеологию,
неподходящую форму ислама. Таким образом, ислам, часть ислама, одно из
движений ислама, превращается в протестную идеологию и радикализируется
с помощью в том числе представителей власти.

Хочу привести еще
одну цитату: "Мы возложенную на нас Президентом обязанность выполним.
Этих шайтанов, этих преступников и тех, кто им помогает, тех, кто их
мысленно поддерживает, мы уничтожим". "Мысленно поддерживает" — это не
антиутопия Оруэлла, это сегодняшняя жизнь.

Я не буду приводить
дальнейшие цитаты, у нас целый диск записан таких расшифровок — того,
что люди ежедневно слышат в Чечне с экранов телевидения. Я думаю, что
Элла Александровна передаст Вам и сам диск, и перевод на русский язык.

Одновременно
такой подход толкает подчиненных руководителей республики к
пренебрежению нормами права и открывает им простор для фальсификации
борьбы с незаконными вооруженными формированиями. У нас есть
достоверные примеры того, как тела людей, похищенных представителями
силовых структур на Северном Кавказе, потом выдаются за трупы боевиков,
якобы уничтоженных в процессе спецоперации.

Неудивительно, что
в Чечне среди населения возникает страх. Это не тот страх, который мы
видели, когда Чечню бомбили, это не физический страх быть уничтоженным,
это другой страх — страх, аналогичный страху сталинского времени, не
простое физическое чувство опасности от летящих бомб, это страх,
который входит в поры человека, всего его существа и становится
составной частью личности. В такой обстановке граждане все реже
обращаются и в правоохранительные органы, и к правозащитникам, тем
более что правозащитники тем же самым Адамом Демильхановым приравнены к
пособникам террористов и с ними предложено поступать так же, как с
террористами. Что это значит? Это значит — убивать.

Люди, не
верящие государству, все легче становятся жертвами пропаганды
террористов. В результате часть молодежи уходит в горы, чего не могло
бы случиться при ином отношении власти и уважении к человеческой
личности.

Я не буду говорить о том, сколько погибло наших
товарищей. Я отмечу только одно исчезновение 31 октября 2009 года
Заремы Гайсановой, сотрудницы Датского совета по беженцам, во время
спецоперации, которой руководил лично Рамзан Кадыров. Куда,
спрашивается, исчезают люди во время спецопераций, почему никто не
может понять, что случилось с ними? Расследование дел идет крайне туго.
Следственная группа по делу убийства Наташи Эстемировой не может
допросить свидетелей, люди отказываются говорить категорически, а тех,
кто уже что-то сказал, родственники вывозят за пределы Чечни.

В
то же время сотрудничество гражданского общества и власти, когда оно
основано на доверии и взаимопонимании, может приносить очевидные и
очень большие результаты. Я хочу привести в качестве примера работу
Президента Ингушетии Юнус-бека Евкурова, который с самого начала
основал ее на сотрудничестве с гражданским обществом. В апреле,
встречаясь с представителями силовых структур, Президент сказал, что
недопустимо не сообщать родственникам причину задержания и место, куда
задержанный будет доставлен. Непосредственное вмешательство Президента
не раз приводило к освобождению незаконно задержанных.

Я
присутствовала вместе, кстати, с Томасом Хаммарбергом при встрече
Евкурова с родственниками тех, кто подозревается в том, что они ушли к
боевикам. Это тоже был разговор, но это был разговор совершенно в
другом стиле. Это был разговор, который был направлен на то, чтобы
разработать методы выхода из создавшегося положения, механизмы, которые
бы способствовали возвращению людей к мирной жизни. И было совершенно
очевидно, что люди говорят с ним открыто, обращаются к нему на "ты". И
Хаммарберг назвал Евкурова после этого (Владимир Петрович Лукин тоже
присутствовал при этой встрече) самым демократическим лидером Европы.

Хочется
надеяться, что в том же направлении сегодня идет и развитие ситуации в
Дагестане. В этой республике мы тоже, к сожалению, фиксируем множество
и бессудных казней, и пыток, и похищений людей. И тем не менее у нас
есть уже некоторые положительные сдвиги. Совсем недавно была в селе
Бабаюрт задержана группа людей, которых незаконно продержали почти трое
суток в ужасных условиях, в том, что называется у нас обезьянником, в
отделении милиции. И мой звонок заместителю Председателя Правительства
Дагестана Ризвану Курбанову по поводу задержания этих людей через час
привел к их освобождению. Я, выполняя просьбу Ризвана Данияловича, хочу
передать Вам от его имени, что в Дагестане оправданным по предъявленным
им обвинениям было выплачено в качестве компенсации за прошлый год 183
миллиона рублей. При этом никто не понес наказания за незаконные методы
ведения следствия. Местные власти часто бывают не осведомлены о том,
что делают на их территории федеральные силовые структуры. Поэтому они
не могут перед своим народом нести ответственность за происходящее.

И
это не только проблема Дагестана. О том же самом говорят в Ингушетии. И
я думаю, что если бы так называемый приказ номер 80, который
регулировал проведение спецопераций в Чечне в 2002 году, исполнялся, то
и жертв мирного населения в Чечне было бы гораздо меньше.

Я
хочу сказать еще, что организации гражданского общества способны
сотрудничать с властями по гораздо более широкому спектру проблем, чем
просто критика нарушений прав человека. Мы занимаемся там, где уже
закончилась постконфликтная ситуация, развитием малого бизнеса, в
частности. И сейчас хотим передать господину Хлопонину Александру
Геннадиевичу наши предложения по сотрудничеству. В Пригородном районе
организовано 26 бизнес-проектов, которые работают, люди получают
возможность жить нормально. И знаете, в этих случаях толерантность
возникает сама по себе, ее не приходится ни на "круглых столах", ни
какими-то дополнительными мерами развивать в людях, когда люди имеют
возможность жить, работать, учиться и чувствовать себя достойными
гражданами этой страны.

И самое последнее. Говоря о Северном
Кавказе, я бы хотела еще раз напомнить о тех, кто вынужден был покинуть
Чеченскую Республику, часть из них оказалась совершенно лишенной жилья,
некоторые отказались от жилья, но получили мизерную компенсацию, другие
не получали жилья, но не могут возвратить себе свои квартиры.
Неоднократно на самом высоком уровне ставился этот вопрос, и
поднимались решения о том, как это должно произойти, но до сих пор этот
вопрос решения не нашел. Мы передаем Вам письмо этих граждан, Элла
Александровна Вам его передаст. Я очень надеюсь, что Вы посмотрите те
решения, которые до Вас принимались на самом разном уровне, и что этот
вопрос тоже найдет свое решение.

Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, Светлана Алексеевна.

Пожалуйста, кто продолжит?

Т.АКИЕВ: "Мемориал",
Ингушетия. Я также являюсь членом Общественного совета при Президенте
Республики Ингушетия по соблюдению прав человека.

В своем
выступлении я хотел бы затронуть те темы, с которыми мы сталкиваемся в
процессе своей работы в регионе, и эти темы нам кажутся наиболее
актуальными. Ситуация в Республике Ингушетия ухудшалась на протяжении
нескольких лет поэтапно начиная с 2002 года. Повальная коррупция, не
пресекаемая властями, и произвол силовых структур настроили
значительную часть общества против государства.

Нападение
боевиков на республику в июне 2004 года вызвало шок у населения, это
было большой неожиданностью для всех. Однако меры, последовавшие вслед
за этим, контрмеры, которые предприняли правоохранительные органы,
только усугубили ситуацию и создали новую мобилизационную базу для
вооруженного подполья, а это прежде всего похищения людей, убийства при
задержании, пытки во время допросов, несправедливые приговоры.

Смена
власти в Ингушетии в конце 2008 года была воспринята в республике с
одобрением. Избранный курс новым руководителем на восстановление
законности в республике, диалог с населением, с оппозицией оправдывал
эти надежды. Однако эта политика стала активно торпедироваться со
стороны как боевиков, так и государственных силовых ведомств. Похищения
и бессудные казни, к сожалению, не прекратились. И, по-видимому, к
похищениям и бессудным казням причастны не столько ингушские сотрудники
силовых структур, сколько сотрудники, прикомандированные в регион из
других уголков России или заезжающие туда из соседних республик.
Впрочем, как сказала Светлана Алексеевна, эта проблема не
замалчивается, а активно обсуждается и на уровне власти, и в обществе,
и Президент старается сделать все возможное для того, чтобы
консолидировать общество на базе законности.

Исправить,
стабилизировать ситуацию в республике пока не удалось, но не потому,
что был выбран неправильный курс. Мы абсолютно уверены в том, что этот
диалог с обществом, с населением, с организациями нужно продолжать. Но
было бы несправедливо требовать от нынешнего руководителя немедленных
изменений, потому что за предыдущие годы ситуация была слишком
запущена.

К тому же есть еще одна проблема. Мы все видим и
ощущаем ту поддержку, которую федеральное руководство оказывает нашему
Президенту.

Однако есть противодействие заметное со стороны
представителей силовых ведомств, которые оказывают противодействие
нашему Президенту. И почему это происходит, этот вопрос мы бы хотели
задать Вам, господин Президент.

Ингушетия — очень маленькая
республика. Каждый случай похищения, каждый случай убийства при
задержании, незаконные обыски, погромы в домах — эти вести облетают в
момент всю республику и обсуждаются среди населения. И именно эти
действия подрывают авторитет власти среди людей. В результате Президент
Ингушетии либо должен как-то оправдывать этот беспредел, либо говорить
том, что у него недостаточно полномочий. И то и другое плохо.

Терроризм
и деятельность бандитов являются серьезной угрозой для государственных
институтов в России, и государство не только вправе, но и обязано вести
бескомпромиссную борьбу с этим явлением. Но эта борьба не должна
выходить за рамки закона.

Соблюдение прав человека не
противоречит цели обеспечения безопасности страны, а
неправительственные организации являются союзником государства в этой
борьбе.

На этом фоне противостояния государства с вооруженным
подпольем, к сожалению, на задний план отошли проблемы с беженцами из
Чеченской Республики и Северной Осетии. По данным УВКБ ООН [Управления
Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев],
в Ингушетии еще находится более 8 тысяч беженцев из Чечни и более 10
тысяч беженцев из Северной Осетии. То, что большая часть этих людей не
состоит сегодня на миграционном учете, не делает их проблемы менее
актуальными. И главная из этих проблем — это возвращение к местам
своего прежнего проживания. Особенно хотелось бы отметить ту часть
беженцев, которые находятся в так называемых местах компактного
проживания. Условия, в которых живут эти люди, не соответствуют
элементарным санитарным нормам и другим условиям безопасности
проживания. Однако на протяжении многих лет люди влачат это жалкое
существование. Целые поколения выросли в этих гетто. Это тоже
немаловажный фактор, отражающийся на общей ситуации. Закрыть просто эти
МКП и предоставить возможность этим людям самим как-то обустраиваться —
это не решение проблемы. Поэтому в этом вопросе мы тоже надеемся на
поддержку и помощь федерального руководства.

Спасибо за внимание. Спасибо за возможность выступить сегодня здесь.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, Тамирлан Батарбекович.

Помимо
того, что Вы сказали, я потом все прокомментирую. Два момента хотел бы
отметить сейчас, точнее, даже один. Вы сказали, что Президенту Евкурову
противодействуют силовые структуры. Хотите, чтобы я Вам дал ответ,
почему они это делают. Знаете, истина бывает только конкретной. Какие
конкретно структуры, в чем, как они противодействуют и к каким
последствиям это приводит? Я готов, естественно, все это посмотреть. У
меня тоже есть какие-то сигналы по разным республикам: где, что кто
делает, и федеральные структуры, и региональные власти. Просто если Вы
реально хотите помочь Юнус-беку Баматгиреевичу, то мне нужны данные, а
не просто слова.

Т.АКИЕВ: Мы не говорим о
каком-то заговоре со стороны сотрудников силовой структуры, мы говорим
о случаях нарушения прав человека, к которым, по нашим данным, и не
только по нашим данным, причастны сотрудники этих некоторых силовых
ведомств. Трудно сказать каких. Это не только наши данные, это и
материалы следствий. И мы говорим прежде всего о сотрудниках ФСБ,
которым принадлежит приоритет проведения спецопераций на территории не
только Ингушетии, но и других республик. Мы говорим о нерасследовании
этих преступлений, в этом заключается противодействие Евкурову. То есть
он пытается, берет на контроль эти случаи похищения людей, а о
некоторых случаях, насколько нам известно, он докладывал
непосредственно Вам, где действительно есть основания подозревать
причастность к похищениям сотрудников силовых структур. Например, не
только ФСБ, есть еще другая федеральная структура — ОРБ-2. И, к
сожалению, уже на протяжении года по многим этим преступлениям нет
никакого процесса расследования.

Д.МЕДВЕДЕВ: Понятно.
Давайте тогда так сделаем. Он мне полноценно, скажу Вам откровенно,
ничего на эту тему не докладывал. Может быть, он собирается это
сделать, но Вы ему передайте, и я ему скажу, если у него есть такие
данные, пусть он мне просто отдельно это доложит.

Т.АКИЕВ: Хорошо. Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Договорились.

И мы Вас все поздравляем. У Вас сегодня день рождения. Будьте здоровы.

Т.АКИЕВ: Большое спасибо. Для меня это большая честь.

Д.МЕДВЕДЕВ: Пожалуйста, кто? Прошу Вас.

А.ДИНАЕВ: Добрый день!

Во-первых,
разрешите поблагодарить за оказанную возможность присутствовать здесь
Эллу Александровну, Вас, Дмитрий Анатольевич. Я представляю
общественную организацию "Ламан Аз" ("Голос гор") Чеченской Республики.
Конкретно занимаемся в последние годы противоминной деятельностью, а
вообще — общественной деятельностью в последние 13 лет.

Не могу
просто не отреагировать на выступления представителей правозащитного
центра "Мемориал", который работает в Чеченской Республике. Я с
одобрением отношусь к деятельности Светланы Алексеевны и вообще к
правозащитному центру. Слишком ярое выступление в качестве защиты прав
человека и гражданского общества Чеченской Республики. При этом, к
сожалению или к счастью, я не знаю, некоторые моменты (Вы в своем
выступлении тоже отметили очень сложную ситуацию, с которой столкнулась
Чеченская Республика, руководство Чеченской Республики) почему-то
сегодня умалчиваются. Не знаю, какое этому есть объяснение. Тем не
менее на те факты, о которых сегодня было сказано, я просто не могу не
отреагировать.

Что касается смерти Натальи Эстемировой и
следственных действий вокруг этого, я сам лично неоднократно давал
показания по этому поводу, имея какие-то взаимоотношения с покойной
Натальей Эстемировой. Причем никто меня не преследует, я никакого
отношения к клану Кадыровых не имею. Географически родом я совсем из
другой части республики, то есть, могу еще раз подтвердить, никаких в
моем отношении проблем не было. Причем мы достаточно критично относимся
к проблеме, о которой всегда говорим и остро поднимаем, — о проблеме,
связанной с заминированными территориями и жертвами минных инцидентов,
в том числе на встрече с Президентом Чеченской Республики.

Я, в
частности, являюсь председателем совета при администрации мэрии города
по оказанию содействия защите прав и свобод человека и гражданина. И
также в спокойной форме могу отстаивать интересы тех граждан, горожан,
которые обращаются в совет и на уровне мэра города Грозного. Я не
исключаю некоторых моментов и фактов в противодействии террористам и их
пособникам, что, возможно, где-то усматриваются некоторые аспекты
нарушения прав со стороны силовых структур. Но, к сожалению, опять-таки
хочу сказать, что это такое наследие, которое мы получили еще от тех
федеральных структур, которые действовали в 90-е годы, в конце 90-х —
начале 2000 годов.

Что касается самой системы правозащиты в
Чеченской Республике, Вы сегодня тоже неоднократно отмечали в своем
выступлении, что действительно Чеченская Республика и гражданское
общество в Чеченской Республике прошли через очень сложную ситуацию,
поствоенную конфликтную ситуацию, и сегодня пока все еще находятся в
ней.

Вообще сама система государственной правозащиты в
Чеченской Республике становилась начиная с 2000 годов, когда указом
Президента был обозначен институт специального представителя в
Чеченской Республике, с тех пор как покойный Ахмад-Хаджи Кадыров своим
указом обозначил это направление. И в последующем — Уполномоченный по
правам человека в Чеченской Республике, который практически на
протяжении последних 10 лет выполняет эту работу. Это явилось
логическим заключением становления правозащитной деятельности в
Чеченской Республике.

Я просто хочу сказать несколько слов по
взаимодействию гражданского общества и государственных институтов
власти в Чеченской Республике. Просто мы — представители гражданского
общества и общественных организаций, правозащитных организаций — поняли
для себя один момент: невозможно однобоко освещать проблему, невозможно
односторонне ее решать только представителям правозащитных организаций
или только представителям общественных организаций. Это слишком сложные
задачи, и их сегодня нужно решать в кооперации с представителями
государственных органов власти. И здесь нам, я могу с полной
уверенностью и ответственностью сказать, очень активно помогает
Уполномоченный по правам человека в Чеченской Республике. Причем в
качестве справки, может быть, вы знаете, он неоднократно подвергался
пыткам в свое время, задерживался, то есть это человек, который не
понаслышке знает, что такое терроризм и что такое похищения и так
далее. У Нурди Садиевича очень принципиальные точки зрения, которые он
отстаивает и в этом отношении очень сильно помогает правозащитным
общественным организациям.

Итогом в конце 2007 года стало
издание указа Президента Чеченской Республики о дополнительных мерах по
защите прав и свобод человека и гражданина, закон об Уполномоченном,
который был принят в 2006 году, закон об Общественной палате, который
был принят парламентом Чеченской Республики в 2009 году. То есть
целенаправленная работа ведется. Естественно, если захотеть сказать о
каких-то сложностях, упрекнуть в чем-то, я думаю, что в любом регионе,
особенно Северного Кавказа, эти проблемы есть и они имеют место быть.
Но самое важное, на наш взгляд, в конструктивном диалоге с
представителями органов государственной власти.

Я знаю, что
время ограничено, хотел бы обозначить тезисно те проблемы, к которым мы
хотели бы привлечь Ваше внимание дополнительно еще раз — по соблюдению
прав человека в Чеченской Республике.

Проблема установления
местонахождения похищенных и пропавших без вести граждан. Идентификация
эксгумированных тел с мест массового захоронения людей на территории
Чеченской Республики. Проблема разминирования на территории Чеченской
Республики, оказания помощи жертвам минных инцидентов. Проблема
развития, как нам представляется, и уравнивания всех видов спорта
инвалидов.

Другие вопросы. О компенсационных выплатах за
утраченное жилье и имущество (указ Президента Российской Федерации от 5
сентября 1995 года за номером 898 о дополнительных компенсационных
выплатах лицам, пострадавшим в результате разрешения кризиса в
Чеченской Республике). О внесении изменений в закон Российской
Федерации от 18 октября 1991 года за номером 1761-1 о реабилитации
жертв политических репрессий. О признании граждан, пострадавших в
результате разрешения кризиса в Чеченской Республике, инвалидами
вследствие военной травмы. Нарушение прав осужденных жителей Чеченской
Республики, дискриминация по национальному признаку и разжигание
межнациональной розни средствами массовой информации. О
медико-психологической реабилитации жителей Чеченской Республики. И
последний, тоже достаточно серьезный, на наш взгляд, вопрос — о
задолженности по энергетике.

Я, Дмитрий Анатольевич, не буду
останавливаться на этих всех проблемных вопросах, которые сегодня мы
пытаемся затронуть. Хотел бы сказать, что Уполномоченный по правам
человека передал материалы с письмом в Ваш адрес, я думаю, мы через
Эллу Александровну Вам это передадим.

Буквально два слова скажу
о проблеме, связанной с заминированными территориями, буквально две-три
цифры. Наша организация при содействии Детского фонда ООН (к сожалению,
пока только международная организация поддерживает, по господдержке ни
один наш проект не прошел, хотя мы неоднократно подавали) ведет
статистику пострадавших в результате минных инцидентов. По нашей базе
данных, у нас сегодня зафиксировано 3125 человек пострадавших, из
которых 721 убит, 772 — это дети, на момент инцидента не достигшие 18
лет. Вот некоторые материалы, которые мы тоже подготовили, с нашим
докладом, некоторую информацию и переписку с федеральными структурами,
парламентом Чеченской Республики мы тоже подготовили для Вас, Дмитрий
Анатольевич. Я надеюсь, посмотрите, если будет интересно, потом уже
обозначим некоторые аспекты.

И в завершение своего выступления
хотелось бы сказать о надеждах гражданского общества в Чеченской
Республике в связи с созданием нового Северо-Кавказского округа.
Действительно, сегодня в очередной раз гражданское общество с надеждой
смотрит на создание этого федерального органа, надеясь на то, что те
проблемы, которые специфичны для Северного Кавказа, будут четко
рассмотрены и обозначены. Потому что степень доверия общества
федеральному центру сегодня, на наш взгляд, в очень зыбком состоянии.
Все-таки каждая ошибка может привести к плачевным ситуациям, далеко
идущим.

Еще раз хочу поблагодарить за возможность выступить здесь. Большое спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, Адлан Аламадович.

Пожалуйста.

М.ШЕВЧЕНКО: Спасибо,
Дмитрий Анатольевич. Максим Шевченко, руководитель рабочей группы
Общественной палаты по развитию общественного диалога институтов
гражданского общества на Кавказе.

Рабочая группа Общественной
палаты была создана в январе этого года после Послания Федеральному
Собранию, но работа по диалогу с кавказскими обществами началась еще в
Общественной палате предыдущего созыва. И за последний год, осень, зиму
и весну, мы посетили на территории Северного Кавказа четыре республики,
более 20 городов и селений, встретились, переговорили примерно с 4000
человек, и на наших открытых общественных дискуссиях выступили, отвечая
на вопрос, в чем проблема и что делать, порядка 600 человек. Причем мы
не делали различий, каждый мог говорить все, что думает.

Позвольте я поделюсь теми результатами, передам прямое мнение людей.

Конечно,
у всего Северного Кавказа есть как общее, некие стратегические
проблемы, так и, конечно, в каждой республике есть своя особенная боль.
Я начну с общих проблем, на что в каждой республике люди обращали
внимание.

На каждой нашей встрече вставали учителя и с болью
говорили том, что перевод школ на подушевую зарплату учителям приводит
к закрытию школ в горных районах. Понимаю, что это следствие тех
объективных законодательных инициатив, которые существуют на всей
территории Российской Федерации, но на Кавказе эта тема имеет особое
звучание. Дело в том, что если в больших губерниях центральной России
сельские школы, закрываясь, приводят к исчезновению села, и люди просто
переезжают в город, то на Кавказе из горного аула люди в город не
переедут. Горные аулы на Кавказе древнее, чем некоторые города в
долинах.

В итоге в горных аулах школа, которая является
инструментом проведения федеральной политики и формирования
гражданского сознания, исчезает. На место учителей, которые просто не
могут жить на те мизерные зарплаты, которые они получают от количества
учеников, приходят естественным образом другие учителя, которые будут
проповедовать ненависть, терроризм, бандитизм и разжигание войны в
Российской Федерации.

Я думаю, что передам общее мнение
интеллигенции и учительского состава всех республик: нужно обратить
внимание на создание, может быть, целевой программы по поддержке
образования, особенно среднего образования, на Северном Кавказе. Это
задача стратегическая и федерального уровня.

Второй момент, на
что жаловались люди во всех республиках Кавказа, — это деградация
системы здравоохранения. К сожалению, точно так же — автономные
бюджетные учреждения. Не всякое село, не всякий горный аул может
похвастаться сегодня фельдшерским или медицинским пунктом. И это, мне
кажется, тоже может быть поводом для какой-то целевой программы в
регионе. Потому что такие вещи для людей являются наиболее значимыми
при их отношении, не скрою, к федеральной власти.

В целом могу
сказать, что, безусловно, общество Северного Кавказа является
сторонником государства и люди хотят от государства внятной, четкой,
жесткой политики. Люди по всем республикам Северного Кавказа хотят
(безусловно, это абсолютное подавляющее мнение) быть гражданами
Российской Федерации, иметь полноту гражданских прав и являются
союзниками власти во всех начинаниях по оздоровлению северокавказских и
вообще российских обществ и общества в целом.

Кроме этого
позвольте остановиться на конкретных проблемах, которые существуют в
некоторых республиках. Об этом говорили уже мои коллеги, но также не
могу не отметить проблему беженцев, которая особенно тяжелым грузом
ложится на Республику Северная Осетия. Группа Общественной палаты была
в лагерях компактного проживания беженцев, которые живут там с 90-го
года, это беженцы из Грузии, осетины. Дети болеют туберкулезом, люди
живут в чудовищных условиях. Причем сама республика не может справиться
с таким количеством людей, которые когда-то (в 90-е годы), как Вы
отметили, хлынули на ее территорию, потому что Северная Осетия была во
многом островком стабильности. И в нее бежали люди как из Грузии, так и
из зоны двух военных конфликтов на территории Чеченской Республики.

В
Ингушетии (об этом уже говорили) самой острой, конечно, является
проблема безработицы и проблема борьбы с терроризмом, и все аспекты,
которые сопровождают борьбу с терроризмом.

Еще одна важная
проблема (о чем говорили особенно жители тех республик, которые
находятся в центральной части трассы "Ростов — Баку") — это наличие
блокпостов, которые зачастую не имеют функционального содержания. Об
этом говорили причем как люди простые, так и руководители некоторых
республик, встречаясь с нами, потому что блокпосты не носят характер
антитеррористических каких-то запретов, террористы обходят блокпосты,
не проезжая через них. Но, допустим, если человек в Ингушетии заболел,
а медицинский центр есть в Ставрополе или во Владикавказе, то в
экстренные моменты "скорая помощь" не может быстро проехать через
блокпосты, там скапливаются огромные очереди. Блокпост на границе
Ставропольского края и Кабардино-Балкарии, где нет ни КТО, нет никаких
специальных антитеррористических мер, там часами иногда люди стоят,
ждут возможности проехать.

Такая же ситуация была при проезде
из Карачаево-Черкесии в Кисловодск, где вообще не было никакого смысла
в блокпосте, но его, слава богу, убрали после настойчивых просьб, и
ситуация только улучшилась. Это момент, на который очень просят люди
обратить внимание.

В Дагестане одной из самых серьезных проблем
является, скажем так, неуправляемая хаотическая исламизация общества,
которая является объективным, на мой взгляд, процессом и которую
правильно было бы государству, федеральным структурам взять под свой
контроль — те процессы, которые происходят в исламском мире Дагестана.
Не делать ставку на какую-то одну группу или группировку, как бы она ни
презентовала себя перед федеральной властью, а стараться
взаимодействовать со всеми конструктивными силами, которые стоят на
безусловных позициях отпора и противодействия терроризму и бандитизму.
Это слишком разные миры. И вообще могу сказать, что в каждой республике
Северного Кавказа есть совершенно уникальные, самостоятельные проблемы,
которые характеризуются и вытекают из этнических или исторических
особенностей этой республики.

В Карачаево-Черкесии не могу не
обратить внимания на жалобы и проблемы русского населения, особенно
Зеленчукского района. Так получилось исторически, что после образования
Карачаево-Черкесской Республики он был выделен из Ставропольского края.
Черноземные земли были землями колхозов-миллионеров, на которых люди
жили очень богато в советское время. Теперь получилось так, что в
Ставропольском крае люди по-прежнему живут богато, а на тех землях, где
прежде всего русское население жило богато, они теперь являются
фактически батраками на своей в прошлом земле. На эти проблемы люди
обращали внимание.

Вообще деградация и вытеснение
русскоязычного населения из социальной и технологической жизни региона
— это проблема, требующая особого внимания. Потому что, на мой взгляд
(и с этим соглашаются представители многих кавказских обществ и
кавказская интеллигенция), русские являются в регионе не просто одной
из этнических групп, но и важнейшей скрепляющей технологической,
социальной и политической силой региона, которая обеспечивает, в
частности, доступ представителей этнических местных групп к системам
образования, высшего образования и дальнейшим разного типа социальным
лестницам, социальному росту.

Если позволите, в завершение я бы
сказал о проблемах молодежи. Об этом уже много говорилось и будет
говориться. Могу сказать, что рабочая группа Общественной палаты
планирует по итогам 2010 года подготовить доклад по проблемам развития
молодежной политики на Северном Кавказе, провести социологическое
исследование, потому что мы столкнулись с тем, что никакой адекватной
социологии на Северном Кавказе на данный момент просто не существует.
Мы обладаем только эмпирическими данными.

Но мой длительный
опыт работы на Кавказе говорит о том, что нет ничего опаснее на
Кавказе, чем распространение слухов, цитат и мифов. Все, что мы говорим
в спокойной, нормальной ситуации, на Кавказе приобретает
гипертрофированные формы, пятикратным эхом отдается, и все очень
внимательно прислушиваются друг к другу. Взвешенность каждого слова,
каждой позиции, конечно, борьба за права человека, но одновременно
невозможность дискредитации структур федеральной власти, которым
по-прежнему, единственно кому, жители Кавказа оказывают безусловное
доверие и на кого они надеются.

Имея в некоторых республиках
достаточно серьезный конфликт с местными элитами, федеральная власть,
федеральные структуры по-прежнему остаются для подавляющего большинства
жителей Северного Кавказа единственным инструментом, способным навести
порядок. Это безусловная реальность.

Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо.

Пожалуйста.
Я хотел бы сегодня послушать тех, кто здесь первый раз выступает. Это,
мне кажется, справедливо во всех отношениях. Вы не так часто здесь
бываете.

О.ТИТИЕВ: Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Здесь
Адлан Динаев коротко упомянул проблему пропавших без вести. Я бы хотел
об этом поговорить. На мой взгляд, это для всех правозащитников Чечни
сегодня главная проблема — главная не только в плане поиска
исчезнувших, необходимо найти и наказать виновных, ведь за
исчезновением, как правило, скрываются похищения людей, пытки,
содержание в незаконных тюрьмах и внесудебные казни. Сколько человек
исчезло за 10 лет в Чечне, точное число не знает никто. По нашим
оценкам, оно за период проведения контртеррористической операции
составило от 3 до 5 тысяч человек. У нас нет исчерпывающих сведений по
шести районам республики, где сотрудники "Мемориала" не работают на
постоянной основе.

Недостаточно сведений по последним
трем-четырем годам, когда родственники пропавших просто боятся
куда-либо обращаться. Уже четыре года мы опрашиваем родственников
исчезнувших людей и обработали более 3 тысяч анкет — свидетельств
преступлений со всеми фактами и доказательствами. Как расследуются эти
преступления? Как правило, по факту похищения человека были возбуждены
уголовные дела, которые по истечении двух месяцев приостановили с
формулировкой "в связи с невозможностью установить лиц, причастных к
преступлению". И это даже тогда, когда известны номера бронетехники,
имена похитителей.

Нередко исчезали люди, которые находились в
изоляторе временного содержания, получали под расписку передачи от
родственников, фальсифицировались записи об освобождении в журнале, а
родственникам сообщали, что человека отпустили и куда он ушел —
неизвестно. Следствие это устраивает, и оно не может установить
причастных к преступлению. Тысячи матерей обивают пороги, пишут письма
во все ведомства и получают одинаковые ответы: "Ваше письмо направлено
в прокуратуру района или республики, о результатах вас известят".
Приостановленное дело возобновляют на два месяца и вновь
приостанавливают с такой же формулировкой. Родственникам ничего не
остается, как обращаться в Европейский суд по правам человека.
Страсбургский суд вынес более сотни решений по чеченским делам, и эти
решения не выполняются, уголовные дела не возобновлены и не
расследованы, а виновные не наказаны. Государство лишь платит
компенсацию за моральный и материальный ущерб. Значит, преступники за
народные деньги получают лицензию на похищение или убийство.

Страшный
пример. Горы трупов найдены в дачном поселке рядом с военной базой
Ханкала в феврале 2001 года. Все эти люди были в разное время и в
разных местах захвачены военными и увезены в неизвестном направлении. В
их числе Лулуева, сестры Гакаевы, Эльбуздукаева, Тазуркаев. Они были
похищены военными, увезены на БТР номер 110 с центрального рынка
Грозного 3 июня 2000 года. Их тела со следами насильственной смерти
были обнаружены там же, вблизи военной базы Ханкала, среди этой горы.
Никто за эти похищения и зверские убийства не понес наказания. Таким
образом, безнаказанность — это вторая глобальная проблема.

Третье
— это все-таки поиск пропавших без вести, вернее, их останков, скорее
всего. Только на кладбище одного поселка Ойсхар за годы второй войны
было похоронено 21 неопознанное тело, как правило, без малейшей
возможности визуальной идентификации. Такие могилы есть почти в каждом
населенном пункте. Неопознанными захоронено 30 из 50 найденных в том же
дачном поселке у военной базы Ханкала в феврале 2001-го, а сам дачный
поселок не обследован до сих пор. Если бы в республике была лаборатория
по идентификации тел, можно было бы создать базу данных ДНК близких
родственников пропавших и при каждом обнаружении неопознанного тела
попытаться установить личность, тогда число попавших сократилось бы в
разы. Похоронить близкого — значит пережить потрясение один раз, а
потерять близкого живым — это постоянное страдание.

Господин
Президент, безнаказанность рождает новые преступления. Пока не будут
наказывать преступников независимо от должности, пока одним будет
позволено похищать и убивать людей, пока жители Чечни не уверуют в
неотвратимость наказания за любое преступление, мне кажется,
стабильности не будет.

Мы просим Вас обратить внимание на
расследование уголовных дел по похищениям и убийствам, совершенным за
период 1999-2010 годов, и на создание лаборатории по идентификации тел.
Для матери, живущей в лачуге и ждущей своего исчезнувшего сына или
дочь, эта лаборатория важнее, чем новые стройки и новые строящиеся
высотные дома.

Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо.

Пожалуйста.

В.ХАТАЖУКОВ: Валерий Хатажуков. Я представляю Кабардино-Балкарский общественный правозащитный центр.

Я
думаю, для всех, для большинства присутствующих здесь не является
пустой фраза, что нужно соблюдать законность, потому что существует
Конституция, потому что мы декларируем, что мы правовое государство и
так далее. Это очень важно, я считаю, для всех нас. Но я хотел бы
обратить внимание на другую сторону (это циникам, которые считают, что
для борьбы с этим злом хороши все средства): элементарно, совершенно
элементарно оказывается, что все эти внезаконные методы, внесудебные
казни просто неэффективны. Они неэффективны, вот в чем дело! Если мы
возьмем и мировой опыт, и Алжир, и басков, и так далее, мы видим, что
это просто элементарно неэффективно.

Я хочу привести пример
событий 13 октября в Кабардино-Балкарии. Существует много разных версий
причин этих событий, есть и такая, что был вооруженный мятеж, протест
был. Эту концепцию я не принимаю, это какой-то плоский, односторонний
подход. На самом деле тогда, в тот период, были группы, которые
проповедовали вооруженный джихад и так далее, но мы-то знаем, что на
самом деле они были абсолютно не влиятельны. Дальше какой-то риторики
это не шло, это были в большинстве своем какие-то маргинальные группы,
и накануне этих событий буквально в течение полутора-двух лет ситуация
резко изменилась. А что произошло? Почему эти люди, которые
проповедовали вооруженный джихад, почему в других позиция укрепилась?
Все очень просто, есть несколько факторов. Конечно, здесь и внешние
факторы — это война в Чечне, это заинтересованность в расширении войны,
это, безусловно, и какие-то другие центры. Это все было. Но фактор
внутренний, фактор политического режима, фактор режима, который
проводил абсолютно необоснованные репрессии, он сыграл главную роль во
всех этих событиях.

У нас есть десятки документов, где были все
основания для прокурорского реагирования и так далее для рассмотрения в
судах, но ничего этого не произошло. Понимаете, мы в очень сложной
ситуации находимся. Нас зачастую, об этом здесь было сказано, называют
пособниками и чуть ли не идеологами и так далее, нам в этом смысле
очень сложно, но на самом деле я хочу обратить внимание на то, что это
неэффективно, абсолютно неэффективно.

Дальше. Я считаю, что мы
должны признать, что никакое подполье, опять же это и исторически, и
вообще везде, не может существовать без определенной поддержки какой-то
части местного населения. Если говорить о Кабардино-Балкарии, я ни в
коем случае не говорю, что есть некая массовая поддержка. Конечно же,
нет. И мы опять же из истории знаем, и в Прибалтике, и на Украине, что
деятельность подполья, партизанского движения сразу прекращается, как
только перестает поддерживать местное население. Мы должны признать,
что все эти теории заговоров о том, что это происки каких-то спецслужб
и так далее: На самом деле, об этом тоже здесь уже говорилось, ресурсы
и идеологические, и людские, и финансовые формируются там же, на этих
территориях. Мы должны это признать.

И я хочу также обратить
внимание, действительно, везде ситуация разная. Что касается нашей
ситуации в Кабардино-Балкарии. После этих событий, после смены
политического режима, конечно, ситуация изменилась, конечно же, есть
понимание, что ни в коем случае нельзя, рядом Ингушетия, Дагестан, идти
по этому пути, и политическое руководство чисто прагматически даже
понимает, что не нужно идти по этому пути.

Но на что я хочу
обратить внимание. Хотя мы сейчас не фиксируем фактов массовых пыток и
так далее, есть факты разных нарушений, незаконных обысков, задержаний,
такие факты есть, за последние полгода у нас пропало пять человек. У
нас есть все основания говорить, что это были внесудебные казни, об
этом писали, по всем признакам, то есть они где-то были на учете как
люди, исповедующие радикальный ислам и так далее. Сейчас, слава богу,
это прекратилось. Мы контактируем с властями, есть какое-то понимание.
Но я не понимаю такую вещь. Почему какие-то силы могут присваивать в
нашей стране осуществление насилия, которое им никто не делегировал?
Разве это не подрывает основы безопасности, основы государственности?
Как?

Понимаете, существует такое мнение, давайте будем
откровенны, что на самом деле у них какой-то карт-бланш полный, есть
добро сверху и так далее. Об этом говорят на Кавказе, понимаете?

Если
можно, я хочу обратить внимание еще на одну проблему — на проблему
сохранения культурной идентичности народов Северного Кавказа. Дело в
том, что в последние годы идут разные процессы сворачивания
национально-культурных программ, то есть закрываются классы с
преподаванием на родных языках, время, выделяемое на обучение на родных
языках, это все уменьшается. В последние 10 лет процентов на 25-30.

Понимаете,
в будущем, я это вижу, эти моменты могут явиться фактором, который
будет стимулировать дестабилизацию, потому что это все работает на
радикализацию национальных движений. Это все мы уже видим.

Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо большое.

Пожалуйста.

А.ТЛИСОВ: Спасибо большое.

Уважаемый господин Президент!

Уважаемые дамы и господа!

Когда
мы говорим о терроризме, мы понимаем, что наиболее уязвимой в этой
части является молодежь, и в этой связи я хотел бы сказать несколько
слов о молодежной политике и о том, чего ждет молодежь.

В
Северо-Кавказском регионе системной работы с молодежью, как Вы уже
сказали, на настоящий момент не выстроено. Комитеты по делам молодежи
разрознены и готовят молодежь не в общероссийском масштабе, а в
национально обособленном формате. В итоге ресурсы размыты, и результат
как таковой отсутствует. Есть смысл собрать ресурсы Северо-Кавказского
федерального округа и централизовать на окружное представительство или
Управление федерального агентства по делам молодежи, создав тем самым
единую молодежную политику на Северном Кавказе.

Еще одной
проблемой является то, что молодежь не видит себя в российском
масштабе: все федеральные идеи приземляются на местный клановый
уровень, на котором крайне сложно проводить модернизационные проекты.
Поэтому появилась инициатива объединения молодых депутатов
Северо-Кавказского федерального округа в рамках молодежного
федерального собрания, которое сейчас возглавляет Сергей Юрьевич
Белоконев.

В соответствии с Вашим Посланием в этом году
появится северокавказский молодежный лагерь, который при правильной
организации, выстроенном содержании и обучении способен объединить
молодежь Кавказа. Важно, чтобы этот лагерь был постоянным, ежегодным,
чтобы там был дух Селигера — наиболее успешной всероссийской площадки с
серьезной образовательной составляющей.

Особо хочу отметить
вопрос занятости молодежи, что является серьезной проблемой. На
Северном Кавказе, как и в ряде иных регионов, весьма низкий уровень
жизни, и в свое время для решения этой проблемы были созданы дома и
центры развития предпринимательства, которые к настоящему моменту так
эффективно и не заработали, оставаясь формальными структурами. Если мы
ставим перед собой задачу развития малого и среднего бизнеса на
Северном Кавказе, нужно подходить к этому вопросу очень содержательно,
то есть заниматься профессиональной подготовкой будущих бизнесменов,
привлекая к этому лучших экспертов и экономистов.

Еще один
момент, который я хотел бы обозначить, — это вопросы новых форм досуга
для молодежи. Как пример можно привести и создание ледовых дворцов,
которые позволили бы формировать хоккейные команды, таким образом,
организацию чемпионатов межрегионального и федерального уровня. Кстати,
такой проект при поддержке "Единой России" уже осуществляется в ряде
других регионов.

И еще один важный вопрос — это вопрос,
связанный с молодежной инфраструктурой, перешедшей нам в наследство от
Советского Союза, которая в 90-е годы была полностью утрачена, большей
частью. Большинство дворцов и домов молодежи, молодежных клубов и
центров перестали существовать, и в этих зданиях сейчас либо успешно
работают другие структуры, либо они просто пришли в запустение. Если мы
ставим перед собой задачу стратегически и системно выстраивать работу с
молодежью, то нам необходимо воссоздать утраченную молодежную
инфраструктуру. Новые построенные молодежные центры должны быть
наполнены современной идеологией и содержанием, например, программа
подготовки волонтерского корпуса для Олимпиады, инженерно-технические
клубы, творческие студии, работа с начинающими журналистами для
освещения позитивных моментов в регионах. Все эти и многие другие идеи
можно успешно реализовать на Северном Кавказе благодаря образованию
Северо-Кавказского федерального округа, который способствует
объединению как государственных структур, так и молодых людей через
грамотно выстроенную системную политику, которая за последние несколько
месяцев уже успешно себя показала.

Это основные моменты, которые я хотел бы обозначить.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо.

Пожалуйста.

Л.АЛЕКСЕЕВА: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемый Александр Геннадиевич!

Уважаемые коллеги!

Уже
в течение 15 лет на Северном Кавказе, сначала в Чечне, а затем и в
Ингушетии, в Дагестане и в Кабардино-Балкарии, отношение власти к
гражданам строится по одному и тому же сценарию — все подозреваются в
сочувствии к боевикам. Поэтому ведущая роль отведена силовым
структурам, и ставка делается на подавление, на внушение страха. Отсюда
бессудные убийства на месте и захваты главным образом молодых мужчин,
бесследное исчезновение захваченных или их трупы со следами пыток.
Результат этой стратегии повсюду один и тот же — непрекращающаяся
партизанская война, несмотря на серьезные усилия подавить ее. Это
показывает, что к боевикам постоянно поступает пополнение.

Я
стараюсь встать на точку зрения тех, кто такую стратегию осуществляет.
Они полагают, что сочувствие к боевикам широко распространено среди
мирных жителей и, возможно, считают, что лучше схватить кого-то раньше,
чем он успеет чем-то боевикам помочь, чтобы не пропустить того, кто им
помогает. Но люди — не только те, чьих родственников или друзей
схватили, но и их соседи, все вокруг — думают иначе. Ведь они сами
могут оказаться в таком ужасном положении, и поэтому каждый, настаиваю,
каждый такой случай усиливает неприязнь к власти и ее представителям и
солидарность с боевиками.

Я постоянно слышу не только от
родственников, но и от не пострадавших от таких бессудных захватов и
убийств людей, что хватают ни в чем неповинных мужчин, что схваченных
дома и без оружия потом выдают за уничтоженных в бою боевиков, и что
таким образом сотрудники ФСБ и милиционеры зарабатывают поощрение якобы
за борьбу с боевиками и террористами. Повышение по службе, повышение в
должности и в звании, награды, премии. Наверное, не всегда это так, но
и власти не хотят признать возможность ошибок, утверждая, что для
каждого захвата были серьезные основания, и непредусмотренный порядок
таких захватов тоже оправдывают, мол, "представиться, предъявить
документы, как положено по закону, опасно; может случиться, что пока
соблюдаешь эту процедуру, будешь застрелен".

Так все выше и
плотнее становится стена взаимного недоверия и отчуждения между властью
и гражданами. В Чечне, в Ингушетии, в Дагестане и в Кабардино-Балкарии
это отчуждение переросло практически в необъявленную войну власти
против граждан и граждан против власти. Продолжение стратегии
подавления может усугубить и без того уже тяжелейшую ситуацию. Легкого
и быстрого выхода из этой тяжелейшей ситуации, нагнетавшейся годами,
нет. Единственный способ ее улучшения — тот, который, оказавшись на
посту Президента Ингушетии, пытается продвинуть Юнус-бек Евкуров: всеми
способами добиваться восстановления доверия между властью и гражданами,
одновременно усиливая уничтожение незаконных военных формирований. Но
для этого, для получения этого доверия, необходимо прекратить бессудные
захваты и расправы, без этого ничего не получится. И нужно заботиться
об улучшении экономического положения людей, обеспечить их работой,
особенно молодежь, дать им возможность учиться или работать, а не
бездельничать поневоле и ждать, пока тебя схватят по подозрению в
помощи боевикам.

Назначение на Северный Кавказ Александра
Геннадиевича Хлопонина, я так понимаю, вызвано именно осознанием этой
необходимости — улучшить условия жизни граждан в этом регионе.
Правозащитники, работающие на Северном Кавказе, знают, как для этого
необходимо преодоление отчуждения между властью и гражданами, как
необходимо сотрудничество между правозащитниками и правоохранительными
органами. Важным шагом к налаживанию такого сотрудничества могла бы
стать большая конференция с участием и тех и других для совместной
разработки предложений Президенту Российской Федерации и затем
периодическое проведение таких конференций. Первую такую конференцию
можно было провести в Ставропольском крае, а Президент Евкуров
приглашает для этого в Ингушетию, а потом возможно совместно или по
отдельным республикам проводить такие конференции. Это можно сделать
под эгидой рабочей группы по проблемам Северного Кавказа, благо все
участники этой рабочей группы присутствуют здесь — это Владимир
Петрович Лукин, Элла Александровна Памфилова, Николай Карлович Сванидзе
и я, Людмила Михайловна Алексеева.

Если Вы, Дмитрий
Анатольевич, согласны с этим предложением, помогите нам, пожалуйста,
своим указанием соответствующим государственным структурам участвовать
в подготовке и проведении такой конференции. Благодарю за внимание.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, Людмила Михайловна.

Пожалуйста.

Л.АЮБОВА: Уважаемый
Дмитрий Анатольевич, хочу поблагодарить Вас за большое внимание к
процессам, происходящим на Северном Кавказе, а также за помощь и
поддержку. Выше озвученные проблемы в Чеченской Республике я не буду
повторять. Как руководитель молодежного движения "Диалог" в Чеченской
Республике (я еще являюсь председателем Комиссии по вопросам молодежной
политики Общественной палаты Чеченской Республики), я бы хотела сейчас
рассказать конкретно о молодежной политике, о ее значимости на сегодня,
конкретные механизмы и предложения.

Значимость молодежной
политики для стабилизации ситуации на Северном Кавказе сегодня
очевидна. Разворот молодежи лицом к власти, к федеральному центру
должен стать одним из ключевых факторов обеспечения спокойствия в
регионе и укрепления единства Российской Федерации.

Сегодня эта
задача пока решается не очень эффективно. Мешает многослойность
бюрократии, ее клановость, привычка осваивать ресурсы, не задумываясь о
стратегической цели, доминирует подход к молодежи как к пассивному
объекту работы. Проводимые разовые мероприятия часто воспринимаются
молодежью как некая дополнительная нагрузка. Чтобы изменить ситуацию,
мы должны развить новые методы и механизмы работы с молодежью. По
данной тематике у нас образовалась такая сетевая работа общественных
организаций на Северном Кавказе, и есть некий положительный опыт работы
в данном направлении, хотя это проводилось до сих пор в рамках
отдельных проектов.

Сегодня в регионах Северного Кавказа данная
активно действующая группа общественных структур работает успешно с
молодежью, с какими-то новыми идеями, но при наличии серьезной
поддержки, заинтересованности со стороны федерального центра можно
объединить усилия для реализации масштабных долгосрочных программ, а не
кратких проектов, чтобы была последовательность в данной работе.

Я
сейчас расскажу о конкретно наработанном механизме. С 2003 года мы
начинали свою работу. Трагические события в Беслане нам дали очень
большой опыт работы в том, что большие дипломаты во всех происходящих
событиях — это сама молодежь и школьники. Мы акцент делаем именно на
прямом диалоге молодежи. От этих площадок прямого диалога бывает
положительный, позитивный результат. И ставим свою работу именно в
селах и в приграничных районах, как региональную, так проводим и
межрегиональные программы.

И при проведении межрегиональных
молодежных мероприятий мы делаем акцент на культуру, традиции,
менталитет каждого региона, прежде чем проводить работу. А также мы
ведем свою работу поэтапно. И своим опытом хотелось бы поделиться в
преддверии проведения Всекавказского молодежного лагеря.

Например,
мы начинаем работу с какого-то конкурса, и в итоге финалистов конкурса
собираем на единую площадку, и на этой единой площадке проводим
анкетирование. Почему? Потому что анкетирование участников мероприятия
позволяет строить дальнейшую работу в соответствии с их интересами,
чтобы не была одноразовая акция, а была последовательность.

После
их участия в межрегиональных мероприятиях мы стараемся поддерживать их
деятельность по распространению полученного опыта, знаний среди друзей,
в школах, среди коллег — по реализации их инициатив. Тем самым круг
благополучателей расширяется.

Хотелось бы еще предложение
сделать — создать единую информационную площадку, может быть, для
начала по Северо-Кавказскому округу, молодежную лидерскую
миротворческую сеть, единый сайт, организовать единую сетевую работу.
Опыт работы у нас с коллегами есть, мы с удовольствием им поделимся.

Также
есть опыт работы, проведенной с коллегами на Северном Кавказе,
совместно с правоохранительными органами мы проводили для молодежи
единые площадки по выявлению молодежных лидеров, как положительных, так
и отрицательных, и по направлению этих отрицательных лидеров в
позитивное русло. Надеюсь, у нас это хорошо получилось. А в дальнейшем
— совместные предложения правоохранительных органов и школьников,
направление добровольных народных дружин и добровольчество. Вот такие
моменты.

Важно работать с реальными лидерами, что бывает очень
нелегко, конечно. Мы проводили работу по выявлению лидеров, как я
говорила, и это дало положительный результат. Не хотелось бы, чтобы
этот проект маленький на этом останавливался. Цель одна — не подавлять
лидерские качества, а направлять их в конструктивное русло. И
результативность подтверждалась не только учителями, мы и родительскую
общественность подключали к мероприятиям. Вот такой разворот дал
позитив. И хотелось бы, чтобы была поддержка с Вашей стороны реально
работающим организациям в регионах, в Дагестане, в Чеченской
Республике, на Северном Кавказе в целом. Например, в Дагестане есть
организация "Альтернатива насилию", Умар Джавтаев в свое время принял
140 тысяч беженцев, помогал в этой работе. Помогал также освобождению
более сотни военнослужащих и гражданских лиц, и хотелось бы, чтобы в
наших встречах и работе вот такие люди тоже были услышаны и опыт тоже
был перенят. Хотелось бы, чтобы ценились реально работающие люди,
ценился опыт работы именно общественных организаций.

Спасибо Вам большое. Я надеюсь, коллега, Андрей Каменщиков, более подробно нам добавит и сетевые предложения.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо.

З.ГАЗИЕВ: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые Александр Геннадиевич, Элла Александровна!

Все,
что вы слышите про Дагестан: теракты, похищения, пытки, внесудебные
казни, активизация экстремистского подполья — это свидетельство
гражданского противостояния, которое есть сегодня в Дагестане. Причины
этого противостояния вполне конкретные. Вы их сами называли. Но
позвольте я их констатирую.

Прежде всего это падение качества
образования. За последние 20 лет у нас выросло поколение, которое в
лучшем случае едва читает и пишет.

Второе — это совершенно
неконтролируемые силовики. У нас, у журналистов и правозащитников, есть
свой рейтинг кровавых РУВД, там, где применяются пытки, насилие.
Причем, уверяю вас, если вы узнаете, что там на самом деле происходит,
вряд ли вас это просто как человека сможет оставить равнодушным.

Третье
— это проникающая во все слои общества коррупция. Очень сомневаюсь, что
то, что сходит с рук чиновникам на Северном Кавказе или, в частности, в
Дагестане, сошло бы с рук, например, в России.

Крайне низкая
социальная защищенность граждан, и последствие этого, естественно, —
усиливающаяся клановость. Потом экономическая отсталость и запредельный
уровень скрытой безработицы. Внешне человек себя не выдает как
безработный, но мы знаем, что у этого человека проблема.

Еще
одна причина, по которой Дагестан вошел в конфликт, в гражданский
конфликт, — это отсутствие партийной системы и неработающий институт
выборов. Протестная энергия граждан уходит через религиозное русло, Вы
даже не представляете, насколько исламизировался за последнее время
Дагестан. То, что мы никогда не видели в Махачкале — женщины в
хиджабах, — мы их видим каждый день, и это следствие той ситуации,
которая произошла, тех перемен, которые произошли в дагестанском
обществе. Причем граждане уходят не в традиционное для Дагестана
тарикатистское течение, а именно в салафизм, причем прежнее руководство
Дагестана предпочитало эту салафистскую общину не замечать, закрывая на
нее глаза и оставляя ее в сфере влияния именно боевиков и экстремистов.
К сожалению, то, что Москва не торопилась с принятием каких-то очень
важных решений в Дагестане, привело к тому, что многие процессы сейчас
выглядят очень тревожными. Появился целый социальный слой, который
способен выдавать шахидов и смертниц. Для нас, для меня как для
светского человека это очень тревожный симптом. Дагестан где-то
переродился.

Если учесть, что самым главным нарушителем
гражданских прав является все-таки милиция, за десятилетие
противостояния милиции и салафистской общины мы получили экстремистское
подполье, закаленное в боях. Оно противопоставляет милицейским пыткам,
внесудебным казням и похищениям еще более жестокие теракты и адресный
отстрел силовиков. Случилась такая ситуация, совершенно для нас
неожиданная. Получается, что колоссальные бюджеты, которые выделяются
на борьбу с терроризмом, выгоднее всего именно милиции. Ей не нужно
ловить бандитов, уголовников, им достаточно сымитировать спецоперации и
получить на этом вполне конкретные деньги, очень хорошие деньги для
Дагестана.

"Мемориал" регулярно фиксирует в Дагестане факты
внесудебных казней. К примеру, село Губден. Забирается три человека
(это было 27-28 октября 2008 года), которые исчезают. Родственники
оставляют заявление в прокуратуре. Через два дня в СМИ появляется
информация, что они убиты как боевики. Тела возвращаются родственникам.
На одном из тел нет даже пулевых ранений, но то состояние, в котором
вернули тело родственникам, — это ужас. Это люди, которые были запытаны
до смерти, и это было в XXI веке.

Сегодня утром я вычитал одну
фразу, что дикие звери не способны на благородные поступки. Таким
образом, снижается болевая планка у общества. У нас убийство как форма
решения своих проблем становится нормой. Мы регулярно фиксируем случаи,
когда происходят внесудебные казни. Вот недавний пример, сейчас в
Европейском суде по правам человека будет слушаться дело, когда
милиционеры просто получили какой-то сигнал о том, что выезжает машина
с предполагаемым боевиком, и просто тупо обстреляли машину, а в ней
было три человека, которые вообще никак не были причастны.

Еще
один момент — это то, что такого рода вещи, преступления очень трудно
доказываются. Есть свидетельства людей, которые к нам приходят и
рассказывают, но зачастую их привести в суд или сделать какое-то
документальное подтверждение того, что этот человек, практически
невозможно.

И еще один нюанс, на который мне очень хотелось бы
обратить Ваше внимание, — это страшно кровавые спецоперации в
Дагестане. Обратите внимание, ни одного выжившего в этих спецоперациях
нет. Милиционерам не нужно, чтобы эти люди выжили, потому что они могут
рассказать о том, какая связь идет между экстремистским подпольем и
самими силовиками. Элла Александровна в своем докладе уже говорила о
том, как плотно взаимодействуют эти две социальные группы.

За
время гражданского противостояния в Дагестане я, к сожалению, не
услышал ни одной серьезной работы по метафизике такого явления, как
терроризм. Почему люди уходят в терроризм? Можно ли было остановить
этого человека? Что нужно сделать, чтобы эти явления уходили из нашей
жизни? Ни одной серьезной работы на эту тему. Такое ощущение, что
кому-то очень выгодно, чтобы эта ситуация в Дагестане продолжала
существовать.

Дагестанское общество само по себе — это очень
сложно устроенная конструкция, оно полиэтнично, оно
многоконфессионально, и здесь не может быть простых и понятных решений.
Но с этим нужно что-то делать. Если сегодня мы не будем решать эти
проблемы в Дагестане, то завтра, к сожалению, мы будем свидетелями уже
не просто скрытого гражданского противостояния, а уже открытого
гражданского конфликта.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо. Я
не комментировал ничего, но просто одну вещь скажу. Для того, чтобы все
эти тяжелейшие проблемы решать, нам нужно следить еще и за тем, что мы
говорим. Вы просто вначале сказали, что ситуация в Дагестане отличается
от ситуации в России. Если мы так начнем рассуждать, то тогда нужно
умыть руки и сказать: "Пусть этим занимаются другие". Дагестан — это
Россия, и я просил бы всех использовать только такую терминологию. Это
крайне опасно.

Я Вам обещал и еще одному человеку дать слово. Я
потом все бумаги, которые есть, все обращения, естественно, сам
посмотрю. Элла Александровна не даст мне соврать, я их достаточно
подробно смотрю сам, все бумаги получают соответствующее движение.

З.ГАЗИЕВ: Спасибо большое.

Д.МЕДВЕДЕВ: Прошу Вас.

А.ШХАГОШЕВ: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, уважаемые коллеги!

После
всего того, что я услышал касательно замечаний, сложности проблем,
которые были озвучены, я позволю себе небольшое лирическое отступление.
Я уверен, что Кавказ — Северный Российский Кавказ — яркий, самобытный
регион, географически удачный. Я тоже хотел обратить внимание на
выступление моего коллеги, когда речь шла о России и Дагестане. Я хочу
верить, что это была оговорка. Потому что сегодня множество так
называемых сторонников мирной жизни на Кавказе часто говорят и отделяют
Кавказ от России. Не смогут.

Я должен сказать о том, что
сегодня Кавказ в течение пятнадцати лет прошел и пережил такие
потрясения, что не дай бог такое самому ярому врагу. И были удручающие,
более сложные проблемы и вопросы на Северном Кавказе. Опять-таки после
всех замечаний, которые были сделаны, и после всех перечислений этих
проблем: Они на самом деле есть, мы, в конце концов, участвовали в двух
кампаниях чеченских, мы отразили нападение на Дагестан. Кто сегодня
может сказать, что мы не сможем справиться с той ситуацией, которая
стоит перед Кавказом? Сможем, обязательно сможем. Но только если мы
будем говорить максимально конкретно и научимся в принципе видеть, где
позитив и где конструктив.

Я еще раз повторяю, проблем
множество. Но я сегодня здесь услышал несколько десятков предложений и
упреков в сторону Кавказа, которые на самом деле имеют место по всей
территории Российской Федерации. Мы все вместе строим нашу страну. И
сегодня в политической воле не откажешь. Спасибо за это, она
существует.

Так как наш формат не предполагает уходить в
детали, я сейчас буду говорить в тезисном порядке. Что, на мой взгляд,
нужно сделать, что самое главное. Мне кажется, если не повторяться, а
коснуться реформы МВД, модернизации сил МВД, это очень важная
проблематика. Я восемь лет работал в структурах Министерства внутренних
дел, структурах по борьбе с организованной преступностью, в структурах
по борьбе с экономическими преступлениями, общеуголовной
направленности, и у меня есть свои собственные наблюдения.

Да,
сегодня как-то прошло такое убеждение, что на Северном Кавказе
сокращать силы Министерства внутренних дел не надо. Возможно, я с этим
согласен. Но если мы не добьемся усиления оперативных служб, которые
призваны бороться сегодня с терроризмом и экстремизмом, не будет
результата. И вот почему. МВД всегда справится и справлялось со своими
обязанностями, когда, еще раз повторюсь, было нападение на Дагестан,
когда были кампании, когда мы шли оружие на оружие. Сегодня
террористами применяются совсем другие методы.

Мне очень не
нравится это словосочетание, но тем не менее это некая такая
партизанская война. У них нет тут "бывалой" поддержки. Но, к большому
сожалению, бывалых оперативных служб у нас тоже нет. Я не хочу в этом
винить непосредственно МВД, почему они допустили это, — жизнь такая
была. Многие ушли в другие различные структуры. Их надо возвращать. Как
это будут делать? Я сказал, формат не позволяет нам уходить в детали.
Это можно сделать. Сегодня есть люди, которые ушли на пенсию. Это
достаточно молодые люди, они готовы вернуться. Надо создать им условия.
Если мы этого не сделаем, убежден, мы не сможем сегодня справиться с
тем террором, который мы сегодня наблюдаем по всей территории
Российской Федерации, в том числе, конечно же, и на Кавказе.

О
чем еще хотелось бы сказать? Большие надежды по-настоящему, Александр
Геннадиевич, сегодня связывают с созданием СКФО. Знаете, я хочу на
примере сказать о том, что говорят люди. Обратили внимание на Северный
Кавказ, проявили волю, причем объединили национальные республики на
Северном Кавказе, где проблемы схожи во многом. Безусловно, в каждой из
этих республик свои определенные проблемы, но во многом они схожи, если
взять национальные вопросы, если коснуться земельных отношений.

И
сегодня, когда я собираю людей и разговариваю с людьми, я удивляюсь,
молодые люди начинают интересоваться стратегией развития
Северо-Кавказского федерального округа. Они с нетерпением ждут тот
документ, который мы увидим, я так понимаю, в июне или в июле. Такого
живого обсуждения я давно не наблюдал, и доверие сегодня к полпредству,
об этом прямо надо говорить, в отличие от предшествующих периодов очень
высоко. Это очень трудная работа на самом деле. Конечно, общество
сегодня готово помочь, это тоже очень важно, если речь вести о
гражданском обществе. Но если эти амбициозные проекты в энергетической
сфере, в туристической сфере мы не сможем осуществить на этот раз, это
будет потеря десятков лет, я в этом уверен.

С Вами
действительно связывают большие надежды. А когда речь идет о
конкретизации, люди сегодня просто-напросто готовы толпами идти к Вам.
Безусловно, с каждым Вы не поговорите. И это множество предложений,
которые звучали, о создании различных общественных советов, пожалуйста,
отнеситесь к этому очень серьезно. Будет, видимо, множество вещей,
которые Вы отсечете, но факт заключается в том, что: Вы имеете
возможность и способность работать с гражданским обществом, Вы —
человек креативный и, пожалуйста, обратите внимание на эти вещи, потому
что нас не слышат порой. И хотя мы верим во все это, есть молодые люди,
которые действительно пока еще не верят этому — не было примеров.

Но
если отсечется коррупция, если мы сможем провести реализацию этих
проектов (а речь идет о сотнях миллиардов рублей, как я понимаю, о
создании пяти кавказских курортов), предложить некую более прозрачную
схему финансирования, чтобы общество за этим могло следить, тогда я Вам
могу гарантировать, что это действительно такой замечательный край,
который будет помогать строительству своего будущего. И на самом деле в
грязь лицом Кавказ не ударит. Преодоление трудностей — это
просто-напросто стало, что ли, привычкой для Кавказа.

Спасибо большое.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо.

А.ХЛОПОНИН: Дмитрий Анатольевич, уважаемые коллеги!

Здесь
на самом деле очень многие вещи, которые были высказаны, действительно,
наверное, являются результатом накопившихся проблем. Но я могу сказать,
что сегодня Дмитрием Анатольевичем поставлена серьезная, сложная
задача, то, о чем в том числе сегодня многие говорят.

Безусловно,
мы говорим о коррупции. Готов подписаться под каждым сказанным здесь
словом. Недавно состоялось заседание Правительства, и на основании
поручения Президента председатель Правительства принял очень важное
решение для Северного Кавказа. Полномочному представителю, заместителю
Председателя Правительства сегодня делегированы в полном объеме не
только вопросы, связанные с формированием и назначением на должности,
но и вопросы, связанные со снятием с должностей тех или иных
федеральных чиновников, которых сегодня назначают. Казалось бы, должен,
по большому счету, сейчас сделать ревизию, а при случае это 113
федеральных структур, 24 тысячи людей работающих, не считая
правоохранительные органы. Один из шагов, которые планирую предложить
Президенту, это формирование кадрового состава, кадрового ресурса
Президента нашей страны именно на эти федеральные должности.

Сейчас
готовлю такие вещи. И здесь нужна, конечно, общественная площадка для
того, чтобы мы могли иметь, особенно среди молодежи, подбор этих
кадров. Это ребята, которые потом будут ставиться на те должности,
которые будут высвобождаться.

Второе. Действительно стоит очень
непростая задача по стратегии социально-экономического развития. В
ближайшее время мы будем докладывать и Дмитрию Анатольевичу Медведеву,
и 17-го числа в Санкт-Петербурге поставлена задача презентации уже
конкретных предложений по развитию туристического кластера. Документ в
очень высокой стадии проработки, и единственное, что я могу сказать:
после определения подходов, конечно, хотелось бы получить общественное
обсуждение этого документа. Здесь Вы абсолютно правы, здесь мы готовы
выслушать мнение и общественных организаций, и жителей, которые
непосредственно проживают в регионе, чтобы как минимум не напороться на
те ошибки, которые мы, может быть, не замечаем. Безусловно, это не
будет секретный документ, а это действительно очень серьезная площадка,
причем здесь хотелось бы отметить, что в основе этой стратегии лежит
ключевой вопрос, поставленный Президентом, это вопрос занятости.
Ключевой. То есть все тактические действия, которые мы будем
разрабатывать в области экономики, они будут базироваться не только или
не столько на вопросах экономической эффективности и рыночных
отношений, сколько на достижении главной задачи — занятость, внутри
которой, безусловно, будут и миграционные процессы, и вовлечение
русскоязычного населения, возвращение людей на территорию
Северо-Кавказского округа. Действительно, это очень скрепляющий фактор
для Северного Кавказа.

Что касается пропаганды или, как вы
говорите, ценностей. Действительно сложнейшая тема. Действительно, на
сегодняшний день внутри каждого субъекта мы каким-то образом пытаемся
решать этот вопрос такой целостной, мощной машины, которая
пропагандирует во всей нашей стране Северный Кавказ не только как место
взрывоопасной площадки, но как огромный потенциал — культурный,
социальный, экономический для всей России. Действительно такая площадка
на сегодняшний день отсутствует, и необходимо этим заниматься, мы тоже
сейчас работаем по поручению Президента нашей страны и готовим такие
предложения. Думаю, что в ближайшее время они будут сформированы.

Молодежная
политика. Опять же есть поручение Президента нашей страны по проведению
лагеря. Все вопросы на сегодняшний день решены. Соответствующие
средства из федерального бюджета по поручению выделены для проведения
этого лагеря. Очень большие надежды связываем с молодежной инициативой
в этом лагере, надеюсь, что мы проведем действительно очень сильно.
Полностью поддерживаю, потому что этот лагерь должен быть постоянно
действующей площадкой для молодежи, и чтобы молодежь увидела эти
решения.

Я вам больше скажу, даже по самым важным и интересным
проектам, предложенным со стороны молодежи, мы предлагаем
предоставление президентских грантов — по проектам, которые будут
предложены самой молодежью. Это тоже мы планируем в рамках лагеря, и
чем больше инициатив будет, тем лучше.

По вопросу создания в
округе совета старейшин или некоего совещательного органа с
общественными организациями. Прямая задача Президента поставлена. Я
просто обязан буду это сделать. Другое дело, давайте подумаем, в какой
форме это будет сделано. Просто действительно Дмитрий Анатольевич очень
правильно сказал, хотелось бы, чтобы результатам этих встреч
соответствовали те акты, которые потом будут приниматься на уровне
государства, регионов и так далее, чтобы это хотя бы между собой
каким-то образом стыковалось.

Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемые коллеги!

Знаете,
это нужный разговор. Он очень разный по выступлениям, очень разные
звучат слова, и не потому, что за этим круглым столом собрались разные
люди, мы все разные, а потому, что здесь обозначены, по сути, два
основных вопроса, которые нас очень волнуют по Кавказу.

С одной
стороны, в выступлениях звучит такая концентрация боли за то, что
происходит, за то, с чем это связано, как нам с этим дальше
разбираться, с другой стороны, есть некая позитивная повестка дня, как
принято говорить, что делать в этой ситуации.

Я понимаю, что
многие вещи, такие, как социально-экономические программы, создание
туристических кластеров, еще что-то, меркнет по сравнению с
мартирологом, с перечнем жертв, которые есть, и никто никогда не
заменит людям их близких, которые погибли. Я сейчас не погружаюсь в
проблему, по каким причинам и даже на чьей стороне они были. Но я
думаю, что мы ни в коем случае не должны противопоставлять одно
другому.

Мне кажется неверным тезис такого порядка: разберитесь
с внесудебными расправами, с похищениями, найдите всех причастных к
убийствам, и это — главное, а все остальное по боку. Я думаю, что если
мы этим будем руководствоваться, у нас никогда на Кавказе нормальной
жизни не будет. Нужно заниматься и тем, и другим, нужно формировать
все-таки то будущее, которое должно объединять всех. Поэтому я хотел бы
сказать, что в целом поддерживаю формирование различного рода новых
структур, которые должны работать при полномочном представителе или
как-то иначе. Может быть, и при Президенте, если мы все посчитаем, что
в этом есть резон. Ведь это наше заседание, сегодняшняя встреча —
первая. Она достаточно долго готовилась, и тем не менее все равно очень
большой разнобой в позициях, что, наверное, неплохо. Но общественный
совет при полномочном представителе, думаю, это абсолютно правильная
идея. Александру Геннадиевичу я даю на эту тему поручение, безусловно,
такую структуру можно создать, как и совет старейшин, о котором
говорилось. Нужно действительно только подумать над тем, как он будет
выглядеть, и самое главное, чтобы его решения были действенными, а не
просто попыткой выпустить пар, что очень часто преследуют такого рода
структуры.

Практически во всех выступлениях звучала одна очень
верная мысль о том, что значительная часть людей, живущих на Кавказе,
нуждается в полноценной интеграции в российский социум. Звучит
по-книжному, но это правда — это именно так. А также нужно двигаться к
созданию, как было тоже правильно сказано, полноценной российской
идентичности, которая бы включала в себя все наши народы. Именно
поэтому я столь, может быть, остро отреагировал, наверное, на оговорку,
которую наш коллега, выступая, сделал, противопоставляя республику и
Россию в целом. Задача именно в том, чтобы создать новую российскую
идентичность. Если мы ее не сможем создать, то тогда судьба нашей
страны очень печальна.

Но, вы знаете, человеческий опыт
показывает, что возможно все. События XIX века в разных странах
показывают, как ныне преуспевающие нации формировались в результате
очень тяжелых событий. Да, нам не удалось создать ту самую общность,
которую создавал советский строй, но мы знаем, как это было, насколько
это было фальшиво во многом. Но у нас есть все силы и все возможности
для того, чтобы создать свою идентичность — новую российскую
идентичность, так, как и говорили выступающие. Еще раз повторяю, может
быть, это вещи высокопарные, но не думать об этом нельзя, иначе мы
будем заниматься только очень печальными вещами и у нас не будет
видения будущего, а без этого человек жить не может.

По поводу
конкретных проблем, которые здесь ставились выступающими. Как мы и
договаривались с Эллой Александровной, с частью членов Совета при
Президенте, я в данном случае обращаюсь ко всем присутствующим: если у
вас есть бумаги, то по итогам этой работы в качестве правила я взял для
себя смотреть их персонально, не поручая сразу же это сделать
Администрации или кому-то другому. Поэтому, естественно, я на все ваши
бумаги готов откликнуться лично, это не гарантирует, конечно, быстрого
и успешного рассмотрения в силу понятных причин, но это как минимум
президентское поручение.

Есть еще одна вещь, о которой я не
могу не сказать. Руководители наших территорий — субъектов Федерации,
которые входят в Северо-Кавказский федеральный округ, они все разные
люди, с разным опытом, хотя за последнее время, вы знаете, мною был
принят ряд решений по обновлению губернаторского корпуса, по новым
людям, которые пришли.

У меня просьба ко всем, личная, если
хотите. Не надо их противопоставлять друг другу. На Кавказе люди очень
обидчивы. Люди вообще обидчивы, а на Кавказе особенно. Вы все как раз с
Кавказа, большая часть здесь присутствующих. Знаете, как только
начинают говорить: Кадыров плохой, Евкуров хороший: У всех есть
недостатки, мы это все знаем, и если вы думаете, что я чего-то не знаю,
то это не так. Я знаю больше, чем все здесь присутствующие, у меня
просто работа такая. Знаю очень печальные вещи. Не сомневайтесь. Но не
надо никого сталкивать лбами, даже если вам кто-то по каким-то причинам
неприятен или кажется человеком, который принимает ошибочные решения
или даже плохие решения, потому что в конечном счете это может принести
дополнительный вред.

Но это, конечно, с другой стороны, не
значит, что нужно молчать о проблемах, о них нужно говорить вслух,
прямо, говорить так, как вы говорили сегодня, очень жесткие слова
звучали. Я рад, что вы их произнесли именно в этом зале, прямо в
Кремле. Многие из вас, наверное, давно хотели это сказать мне. Как
минимум в этом уже смысл нашей сегодняшней встречи.

Как и в
том, что я убедился: правозащитное движение на Кавказе живо, оно не
является подпольным, несмотря на сложности, с которыми вы
сталкиваетесь, потому что эта работа всегда трудная, не только в
России, кстати сказать, не надо идеализировать другие страны. Это
вообще трудная работа, но тем не менее вы говорите все, что считаете
нужным, и делаете так, как это считаете правильным. И в этом смысл
вашей работы.

Несколько слов не по правоохранительной
проблематике, а по социально-экономической. Я абсолютно согласен, что
деградация образования привела на Кавказе к очень тяжелым последствиям.
Деградация в образовании вообще ведет, как правило, к тому, что
общество начинает работать по другим законам. И поэтому нужно крайне
внимательно относиться к тем сложностям, с которыми сталкивается
система общего образования, система здравоохранения на Кавказе, потому
что это тоже очень важный элемент нашей жизни, по которому судят об
эффективности власти.

То, что было сказано вами как раз по
закрытию школ в аулах, в маленьких населенных пунктах, это очень
опасная тенденция. И какими бы вы ни руководствовались соображениями,
по подушевому финансированию (я сам эту идею продвигал), конечно, здесь
нельзя механически действовать, вы абсолютно правильно сказали. В
худшем случае, зачастую если в деревне в центре России школа
закрывается, есть школа за 10-20 километров, куда можно детей свозить,
а на Кавказе это зачастую невозможно по разным соображениям: просто не
доехать и так далее. Поэтому надо, может быть, подготовить поручение,
Владислав Юрьевич, по поводу того, чтобы отдельную какую-то программу
создать по малокомплектным школам на Кавказе. И, естественно, я
обращаюсь и к своему полпреду, Александр Геннадиевич, подумайте тоже об
этом: это еще более острая проблема, чем малокомплектные школы в центре
России. То же самое касается и проблемы фельдшерско-акушерских пунктов.
Система здравоохранения требует внимательного отношения.

Есть
вещи, о которых мы, может быть, не задумываемся, но которые для меня
сегодня тоже были достаточно интересными — по поводу количества
блок-постов тех же самых. Я подумаю, как поступить с этим.

Есть
очень тяжелые темы, но темы, по которым мы должны принимать
ответственные решения. В одном из вступлений говорилось о лаборатории
по идентификации тел в республике. Если без этого невозможно наладить
работу по этой печальной проблематике, то нужно такую лабораторию
создать.

Звучало много абсолютно правильных вещей, которые,
может быть, носят идеологический характер, а не прикладной, но я под
этим готов двумя руками подписаться. Скажем, то, что говорилось многими
здесь, — о неэффективности внесудебной репрессии, даже если не
рассматривать моральную сторону этой проблемы. Это на самом деле так.
Поэтому я очень щепетильно отношусь к высказыванию в отношении судов и
уже не первый раз в этом круг делаю. Все остальное может принести
временный эффект, но последствия будут абсолютно обратные. И вот то,
что вы к этому так же относитесь, мне кажется, действительно неплохо.
Значит, мы одинаково смотрим на эту проблему.

Есть вещи, по
которым, может быть, мне показалось, что нам нужно аккуратнее быть в
терминах, во всяком случае для меня это так. Я не приемлю термин
"партизанская война", потому что обычно это встречается даже в
выступлениях наших товарищей, которые здесь говорили об этом.
Партизанская война, а участвуют в ней боевики или террористы. Все-таки
либо они террористы и боевики, либо они партизаны. К сожалению,
зачастую этим грешат наши коллеги, которые занимаются правозащитной
активностью на Западе, но, мне кажется, мы-то уж должны быть более
корректны в этих терминах. Это не партизанская война.

В чем я
абсолютно согласен с Людмилой Михайловной Алексеевой, нам действительно
нужно то, что Вы кратко обозначили восстановлением доверия и
уничтожением незаконных вооруженных формирований. Вот более точно не
скажешь. И те руководители субъектов Федерации, которые занимаются
двумя этими направлениями как важнейшими, у них есть шансы достичь
успеха. Диалог с различными силами, которые работают в республиках
Северного Кавказа, — это святая обязанность президентов, глав
администраций. С вооруженными формированиями не они общаются, а вот с
различными силами, которые есть, — это их обязанность. И те главы
республик, которые этим не занимаются, в конечном счете должны уйти,
иначе просто у них ничего не выйдет. Те кадровые решения, которые я
принимал на эту тему (я никого сейчас не буду упоминать, вы сами
грамотные люди, знаете, о ком я говорю), были связаны в том числе с
тем, что некоторые наши коллеги, которые работали на постах глав
субъектов Федерации, входящих в Северо-Кавказский округ, утратили связь
с различными гражданскими силами, спрятались просто за заборами и
никакой деятельности не вели, в скорлупе находились.

И второе,
о чем я хотел сказать в развитие того, что Людмила Михайловна говорила,
по поводу большой конференции между правозащитниками и властями на
Кавказе. Я, собственно, не возражаю, я готов такое поручение дать.
Александр Геннадиевич, подумайте, давайте это сделаем, может быть, на
Ставрополье, может, еще где-то. Лишь бы это была проработанная и
откровенная конференция, с одной стороны. А с другой стороны, с
конкретными решениями, которые там можно было бы принять. Кстати, если
ее проводить, то, конечно, там должны быть разные власти, это не только
полпред или правительство, там должны быть и силовые структуры,
прокуратура, ФСБ, милиция, следственный комитет — все, кто работает. То
есть это должен быть диалог. Это не может быть монолог власти или
монолог, наоборот, правозащитного движения.

Уважаемые коллеги,
я вам благодарен за то, что вы сегодня провели эти два с половиной часа
в Кремле. Это первый опыт нашего общения на эту тему. Для меня он
полезен. Я надеюсь, что будут и практические последствия этого общения.

Источник: Сайт Президента