Когда-то Николай Гумилёв написал, что если бы он не был поэтом, то провёл бы свою жизнь в этнографическом музее.
Моя мама Патимат Саидовна не была поэтом, как Гумилёв, она была женой поэта Расула Гамзатова, и всю свою, кажется, такую быструю жизнь посвятила не только ему, но и любимому делу. В 1964 году, когда она пришла в Дагестанский музей изобразительных искусств, коллекция насчитывала 200 экспонатов. В 2000 году их количество превышало 12 тысяч. Страстный пропагандист дагестанского искусства, она организовывала выставки во многие страны мира, в том числе Венгрию и Чехословакию, Югославию и Польшу, Румынию и Италию, Кувейт и Алжир, Финляндию и Японию, Англию. Выставка "Декоративно-прикладное искусство Дагестана с древнейших времён и до наших дней" экспонировалась во всех соцстранах и во всех столицах союзных республик, где восхищались произведениями дагестанских мастеров. Страстный коллекционер, она объездила в 1970-е годы почти все аулы Дагестана, собирая уникальные предметы материальной культуры дагестанцев. Когда мамы в июне прошлого года не стало, директор Эрмитажа Пиотровский, прислав телеграмму с соболезнованиями, справедливо отметил, что каждый экспонат, каждый зал музея искусств — памятник ей.
В настоящее время Дагестанский музей изобразительных искусств — один из интереснейших музеев России и лучший на Северном Кавказе. Он включает в своё собрание экспонаты, отражающие как самые разные стороны декоративно-прикладного искусства: ковроткачество, золотое и серебряное шитьё, резьбу по дереву и камню, керамику, изделия из металлов, так и изобразительного: скульптуру, графику, живопись. В музее искусств хранятся прекрасные произведения, многие из которых как и люди имеют свою историю.
В 1995 году музей купил саблю работы К.Чаландара. Во второй половине XIX века в Темир-Хан-Шуре (ныне это — Буйнакск, тогдашняя столица Дагестана), работал отец мастера — М.Чаландар, славившийся на весь Дагестан своими изделиями. По словам Э.Аствацатурян, автора монографического исследования "Оружие народов Кавказа", его изделия считались лучшими и ценились выше работы кубачинских и лакских мастеров. Традиции отца продолжил К.Чаландар.
Работы старшего Чаландара и К.Чаландара хранятся в настоящее время в Эрмитаже и в Музее Советской Армии. В 1967 году музей купил кинжал работы К.Чаландара, до 1995 году остававшейся единственной работой замечательного мастера в коллекции музея. В 1972 году от Э.Кильчевской (талантливого искусствоведа, посвятившего много работ искусству Дагестана), Патимат Саидовна впервые узнала, что в одной семье хранится сабля К.Чаландара. Встретившись с владельцами, она предложила приобрести эту работу для музея. Они не согласились, но пообещали, что если когда — нибудь решатся расстаться с дорогой реликвией, то предложат её сначала в музей. В течение двадцати лет Патимат Саидовна время от времени интересовалась судьбой вещи. И вот спустя двадцать лет, уже в начале 90-х годов наследник прежних владельцев решил продать саблю за 50 — 60 тысяч рублей. Музей в 1994 — 1995 годах финансировался только на зарплату сотрудникам, денег на приобретение не было. Тогда Патимат Саидовна пошла к А.Мирзабекову, занимавшему в то время должность Председателя Совмина, горячо попросила его приобрести эту уникальную вещь для музея, объясняя, что Чаландар для Дагестана то же, что Фаберже для России.
Долгие четыре месяца тянулось время выплаты. Неоднократно хозяин хотел продать свою саблю за пределами Дагестана, и Патимат Саидовна умоляла его подождать, взывая к его патриотическим чувствам. Ещё дважды ходила к Мирзабекову, и, наконец, были выделены всего 40 тысяч рублей, хотя стоимость сабли по меньшей мере наполовину превышала её. Хозяин согласился. И сегодня в зале оружия как один из ценнейших и раритетных экспонатов висит сабля. И только благодаря активности, напору Патимат Саидовны все желающие могут сегодня видеть произведение замечательного мастера не в Эрмитаже и в Москве, а на родине прославленного автора.
Три года умоляла Патимат Саидовна продать в музей удивительное произведение — Коран конца XIX — начала XX века кубачинского мастера Гаджи-Абдуллы Ибрагимова. Коран состоит из семи серебряных листов и оклада. На листах выгравирован и покрыт чернью текст большой пятничной молитвы и нескольких малых. Затем мастер вновь провёл резцом по тексту, чтобы выделить вязь текста. Но самое удивительное, что текст располагается на обеих сторонах тончайших серебряных листов. На сегодняшний день даже ведущие дагестанские ювелиры Г.Магомедов, Р.Алиханов, М.Джамалутдинов не имеют информации о подобной технике двустороннего чернения.
Дважды ездила Патимат Саидовна к наследнице Ибрагимова в Кубачи, просила махачкалинских родственников, и, наконец, уникальное произведение стало бесценным экспонатом коллекции Дагестанского музея искусств, предметом восхищения тысяч посетителей и гордостью дагестанцев.
Великолепно собрание золотой вышивки музея искусств. В XIX — начале XX века дагестанские женщины вышивали золотом самые разные предметы быта: завесы на ниши, молельные коврики, тонкие батистовые головные платки "казы", кисеты, дорожные сумки из ткани — хурджины, сумочки для рукоделия — бохчи. Наличие такой сумочки было свидетельством рукодельных талантов молодой девушки.
Также широко было распространено шитьё шёлковыми нитями. Один из наиболее интересных экспонатов отдела тканей: бархатный молитвенный коврик работы лакских мастериц конца XIX — начала XX века. Малиновое поле коврика покрыто растительным орнаментом, выполненным серебряными нитями. В верхней части коврика вышит михраб — молитвенная ниша и священный камень Кааба, справа и слева от него — ладони рук, указывающие место, куда во время молитвы кладутся руки. По краю коврик окаймлен зеленым бархатом, также покрытым серебряной вышивкой.
Великолепна лиловая бархатная попона для лошади чохских мастериц, искусно украшенная крупным геометрическим орнаментом из золотых розеток.
Невозможно говорить о коллекции живописных работ, не упоминая имени Патимат Саидовны. Возвращение работ великого дагестанского художника Халил-бека Мусаева, в начале 20-х годов покинувшего Дагестан и прожившего всю жизнь в Германии, напрямую связано с ней. В то время, когда его имя было под запретом, а творчество недоступно для зрителей, Патимат Саидовна, несмотря на запреты, выставляла имеющиеся в музее работы художника, а в начале 90-х годов одной из первых подняла вопрос о роли Халилбека Мусаева в дагестанской культуре. Дважды побывала она в Америке у вдовы художника Мелани Мусаясул, передавшей в дар нашему музею через неё несколько его работ.
Особо следует сказать о спасении фрагментов панорамы Ф.А. Рубо "Штурм Ахульго". Сын французского эмигранта, Франц Алексеевич Рубо, великолепно знавший природу, быт и культуру народов Кавказа, по заказу правительства Александра III написал серию батальных полотен, посвященных Кавказской войне, для Тифлисского исторического музея "Храм Славы". Три работы этого цикла хранятся в Дагестанском музее искусств: "Штурм аула Ахульго", "Штурм Гимры", "Переход кн. Аргутинского через Кавказский хребет" и небольшая батальная сценка "Кто кого?".
Наиболее значимой работой цикла считается огромное полотно "Штурм Ахульго 22 августа 1839г.", в котором отражены события войны под предводительством имама Шамиля 1824 — 1859 годов. В картине отражены трагические события, когда после тяжёлых боёв войска горцев сосредоточились в высокогорном ауле Ахульго. Начался штурм аула. В результате кровопролитного сражения Шамиль потерял убитыми 2 тысяч человек, то есть почти всё своё войско. Несколько тысяч погибло и русских солдат. На картине отражен сам момент сражения, когда солдаты Кабардинского и Апшеронского полков лавиной прорвались через мост в узкие улочки Нового Ахульго и сошлись врукопашную с защитниками крепости. Горянки с малолетними детьми, идя навстречу смерти, обрушивают глыбы камней на атакующих.
Сам Рубо считал эту работу наиболее значительной. В письме своему другу в Тифлис он писал: "…привезу к 15 сентября Кюрюк-Дара, Ахульго и вступление в Тифлис… Вам больше всего понравится "Ахульго", эта картина больше всех интересовала меня!". Находясь под впечатлением этого драматического эпизода, Рубо приступает в начале 90-х годов к созданию первой российской панорамы под одноименным названием. Два года он работал над ней в Мюнхене, взяв в кредит 35 тысяч марок и создав эпическое полотно длиной 120 метров и 12 метров высотой. Пять лет после этого он не мог реализовать панораму, и кредиторы преследовали его в течение всего этого срока. В Мюнхене панорама, названная там "Покорение Кавказа", имела необычайный успех. Художник был награжден орденом св. Михаила и был избран профессором Баварской Академии художеств. Дальше — Париж (1891 — 1893), где президент Французской республики дал ей высокую оценку. После зарубежных выставок в 1896 году для удобства экспонирования панорамы на родине художника по проекту архитектора В.Шене в Новгороде было возведено здание, представляющее ротонду с прямоугольным входным порталом, увенчанное огромным куполом. В панорамный зал вела широкая лестница. По ней зритель попадал как бы на крышу сторожевой башни, откуда перед ним разворачивалась перспектива величественного кавказского пейзажа. Панорама была куплена императором Александром III. Она выставлялась в Севастополе и на Марсовом поле в Санкт-Петербурге вплоть до революции, после которой её передали в музей артиллерии. Долгие годы хранилась она там, хотя и пострадала от наводнения 1924 года. В 30-е годы, по ходатайству первого наркома просвещения Дагестана А.Тахо-Годи, панорама была передана в Дагестанский краеведческий музей, где пролежала свёрнутой в служебном помещении несколько лет. Перед войной руководство музея и некоторые дагестанские художники, развернув панораму и увидев её плохое состояние, заактировали, списали и, даже не сфотографировав, разрезали на куски. И только три фрагмента общей площадью примерно 30 квадратных метров сохранилось.
В 1965 году известный дагестанский скульптор Аскар-Сарыджа рассказал Патимат Саидовне о трагической судьбе панорамы. В течение десяти лет неоднократно обращалась она к директору краеведческого музея с просьбой передать ей оставшиеся три фрагмента панорамы. И каждый раз он отвечал, что таковых в музее нет. После переезда в 1969 году краеведческого музея в новое здание старое здание перешло музею изо. Тогда-то во время ремонтных работ в дворовых помещениях и были обнаружены фрагменты панорамы. Была собрана комиссия от министерства культуры Дагестана. Пригласили художников-реставраторов из Москвы, писавших в своё время Бородинскую панораму после пожара, и искусствоведа Петропавловского из Симферополя, занимавшегося творчеством Рубо.
Гамзатова поехала в Москву с просьбой о реставрации, но в финансировании ей было отказано. Ещё десять лет панорама лежала в запасниках, пока в Дагестан не приехал с визитом зампредсовмина России по вопросам культуры В.Кочемасов и, узнав о трагической судьбе панорамы Рубо, обещал помочь. И слово сдержал. Уже в перестроечное время за работу взялся творческий реставрационный кооператив из Ленинграда. Однако, утраты красочного слоя были настолько велики, что без полной фотографии о реставрационных работах не могло быть и речи. П.Гамзатова наняла искусствоведа в Ленинграде, который два года искал фотографию во всех архивах Ленинграда и Нижнего Новгорода. Она была обнаружена в фотоархиве Эрмитажа.
В настоящее время в зале русского искусства Дагестанского музея изобразительных искусств экспонируются три отреставрированные фрагмента подлинника Рубо и эскиз копии всей панорамы в масштабе 1:10, выполненный художниками Военной студии имени Грекова под руководством народного художника России Н.Соломина. Будет ли когда-нибудь панорама восстановлена полностью? Кто знает. Но живым памятником женщине, столь сил отдавшей спасению работы художника, как и она, беззаветно преданного искусству, создавшего огромное полотно не имея заказчика и не зная судьбу своего детища, останутся навсегда эти фрагменты и этот эскиз.
Я горжусь тем, что сегодна наш музей носит имя моей мамы — Патимат Саидовны Гамзатовой.
В конце 2001 года мы планируем провести выставку памяти своего директора, куда войдут помимо экспонатов, приобретённых при Патимат Саидовне, и новые поступления, свидетельства того, что дело её продолжается.
В течение семи последних лет музей испытывал большие трудности с финансированием, и только в конце 2000 года положение улучшилось. Наконец музей смог приобрести вещи, отобранные ещё Патимат Саидовной. Это два прекрасных ковра конца XIX века, ворсовый и безворсовый, выполненные из шерсти, окрашенной натуральными красками, с прекрасным старинным рисунком.
Коралловое ожерелье с уникальным серебряным медальоном, украшенным зернью и позолотой, со вставкой из слоновой кости, с выгравированной арабской надписью. Такие массивные медальоны-амулетницы бытовали в дагестанском ауле Кубачи, известном на весь мир своими златокузнецами и назывались "тавка". В этом году коллекцию музея пополнило великолепное собрание керамики дагестанского селения Джули, датированное концом XIX веком.
Благодаря Министерству культуры России в середине прошлого года музей искусств приобрел уникальный портсигар конца XIX — начала XX века, работы дагестанских мастеров, из воронёного железа с золотой насечкой, и замечательную серебряную шашку работы мастера Гузунова, дагестанского мастера, работавшего в конца XIX — начала XX века и широко известного за пределами Дагестана. Гузунов был удостоен звания "поставщика Двора Его Императорского Величества" и награждён медалями многих российских выставок.
Помогает нам Министерство культуры России и в приобретении живописных работ. В этом году в дар музею были переданы коллекция графики из фондов "РОСИЗО", картины дагестанских художников А.Магомедова и М.Кажлаева. С нетерпением ждём мы решения о приобретении работ народного художника России И.Сорокина, побывавшего в Дагестане в 1957 — 1959 годах и отразившего в великолепной серии живописных работ быт горных аулов, с любовью запечатлевшего на полотнах прекрасные образы горских женщин, жанровые сцены, величественные пейзажи Дагестана.
А планов у нас ещё больше.
Источник: http://www.litrossia.ru/archive/36/culture/851.php