Это моя первая командировка, и я впервые еду в Балхар. Сначала думаю, на чем добираться, потом – где остановиться, и главное – как одеться. Ответы на поверхности: ехать на маршрутке, остановиться, где придется (на улице все равно не оставят – везде дагестанцы), одеться как можно проще и удобней.
Водитель Магомедхан сразу понял: в Балхар еду впервые.
— Сразу видно, что первый раз в горах – легко оделись. Это вам не город, где жара. У нас тут холодно.
— Да, этого я не учла.
— Ничего, – успокаивает он меня, – люди у нас добрые, так вас не оставим.
Слова были простые, интонации свойские, узнаваемые в любой части нашего Дагестана, и я, воспряв духом, с удовольствием поддерживаю разговор.
— А вы про что хотите писать? Напишите, что у нас дороги плохие, никак не сделают. Недавно даже вон там, у края (показывает на участок дороги, где собрались женщины), машина в пропасть свалилась. Сейчас на этом месте заграждение поставили. А остальная дорога что?! Зимой ведь совсем невозможно. Приходится ползти как черепаха, чтобы, не дай Аллах, не свалиться. Каждый год такие несчастные случаи происходят.
— Неужели вопрос дорог не поднимался раньше?
— Наш глава вроде добился, чтобы начали строительство, да вот недавно снова приостановили – денег на строительство не выделили. До села дорога так и не дошла.
Проехав еще немного, Магомедхан останавливается.
— В честь первого приезда в Балхар надо вас посвятить, – с этими словами выходит из машины и идет в поле. Долго роется в траве, что-то ищет. «Неужто цветы»? – напрягаюсь я. Нет! Стебельки зеленого гороха.
— Видите стручки? Их надо вот так открыть (показывает), и горох можно есть, – учит меня водитель. Это было так смешно (все знают, как лущить горох), что я полностью и всем сердцем расположилась к Балхару и балхарцам.
Уже смеркалось, когда мы подъехали к Балхару. На годекане собрались сельские мужчины, женщины – возле ворот своих домов что-то живо обсуждают. Глава сельской администрации Абдулжалил Абакаров не знал о моем приезде, но свалившийся на голову «снег» встретил достойно.
— С приездом. По работе, так по работе. У нас много чего есть вам рассказать.
С этими словами он проводит меня в помещение сельской администрации. Первая мысль: «Мы, наверное, не туда зашли». Болтающийся электропровод, лампочка, еле освещающая коридор, кое-где потрескавшиеся стены, затертый пол. Новые железные двери в этой компании смотрятся как нечто инородное, словно не из этой пьесы.
— Ремонт никак не сделают, не обращайте внимания, – видимо, не в первый раз говорит Абдулжалил Давудович. – Всё обещают…
В кабинете за спиной главы – красивейшая панорама села. Приглядевшись, понимаю, что она здесь не случайно – трещины закрывает, как картина в «Трое из Простоквашино».
— Вы ведь о наших проблемах будете писать? – с надеждой спрашивает глава. – Так я вам скажу: их у нас предостаточно.
— Дороги? Видела.
— Это одна из самых больных. Недавно к нам туристы приезжали из Германии и Латинской Америки. Они были так удивлены, что мы еще ездим по этим дорогам. Долго приходили в себя. А строительство ведь начали. Работал «Мостоотряд-90». Мы так радовались, что дело сдвинулось с мертвой точки. Но недолго – деньги перестали поступать. Бригада свернула работы. Сейчас, говорят, деньги пришли. Надеюсь, строительство продолжится.
— Но гончары-то работают все время?
— Работать-то работают, да не так, как прежде. В советское время мы славились на всю страну. В каждом доме здесь были мастера, гончарные круги. С глиной работали почти все. А сегодня только 15 человек занимаются керамикой. В гончарном цехе, который тоже сегодня переживает не лучшие времена, работает всего шестеро человек. Но мы все равно стараемся посещать выставки, выезжаем на фестивали. В Скопино, например, на Международном фестивале гончаров мы завоевали множество призов и грамот. Все это радует, конечно, но что будет, когда этих мастеров не станет? Кто тогда продолжит дело предков?!
Вопрос повис в воздухе – что на это скажешь? Подождите, все наладится. Деньги откуда-то обязательно придут? Не придут, думаю. Поэтому лучше было бы балхарцам переориентироваться (не всем, конечно, потому что гончарное дело не должно погибнуть) на что-то другое, к примеру, на туристический бизнес. Вот приезжают же к ним туристы даже с другого конца земли. Селить их в своих семьях, ничего не меняя в своем привычном укладе жизни: горская еда, горский распорядок жизни и даже санузлы – горские. Это же и есть колорит, трудности запоминаются. А еще гончарный круг – пусть крутят, учатся, развлекаются. А напоследок заберут с собой сделанные собственными руками кувшинчики, фигурки. Им приятно, балхарцам – заработок. Но это так, мои мысли-скороспелки. Меня никто не спрашивает, кому мое мнение интересно.
Как и ожидалось, я на улице не осталась – Абдулжалил Давудович отвозит меня к себе домой, где его семья – жена с малышкой, уже встречает нас у порога. Девчонка внимательно рассматривает меня, а потом неожиданно улыбается, и на милых щечках появляются забавные ямочки. Я чувствую себя как дома еще и потому, что дом у главы оказался неожиданно скромным. Все как у обычных людей. Это так располагает.
Наступила ночь. Дом затих, и я выхожу во двор. Во всей этой дорожной кутерьме я не успела по-настоящему насладиться свежим воздухом, тишиной, ароматом трав. В задней части двора виднеется проход, а там… Там березки. Присела на небольшой камень и посмотрела на небо. Столько звезд мне видеть не приходилось: большие, яркие, мерцающие, не как в городе. В звенящей тишине ночи «слышу» ароматы. Так и хочется вобрать в себя как можно больше этого воздуха, такого лёгкого, вкусного, холодного. Спала я под двумя одеялами, и мне не было жарко.
На следующий день спозаранку в селе ажиотаж – Акушинский район готовится отметить 80-летие. Все села должны внести в это дело свою лепту. На предстоящем празднике селение должно представить ансамбль «Балхар». Художественный руководитель Дома культуры Гулистан Хизриева ищет по селу молодежь, которую можно задействовать.
— Сегодня нет, как раньше, штатного ансамбля при Доме культуры. Вот и приходится на все мероприятия собирать молодежь и ветеранов ансамбля со всего села, чтобы не упасть в грязь лицом. Республиканский Дом народного творчества обещал помочь. Одна надежда на них.
Абдулжалил Давудович не ограничился перечислением проблем: он продемонстрировал их. Показал бывшую библиотеку. Почему бывшую? А потому что старое, с облезлыми саманными стенами, с перекошенными дверьми и окнами помещение с исхудавшей крышей вот уже более 10 лет непригодно для размещения здесь книг и опасно для читателей.
— Неужели в славном Балхаре нет библиотеки?
— Есть. Временная. Ее мы разместили в небольшой комнате в сельской администрации. Но ведь это не выход из положения. Нужно создать хорошую, хоть и небольшую, но в отдельном помещении библиотеку с читальным залом. Но на это где средства взять?
— А детский сад.., – не успеваю я закончить мысль, как глава выдает:
— Нет. У каждого в доме свой детский сад. Вот так вот.
— А Дом культуры где?
— Он тоже временно в здании сельской администрации. Когда проводили некоторые ремонтные работы, в основании стен и ступеней мы обнаружили могильные плиты. И я распорядился перенести Дом культуры. Это же святотатство! Теперь здание передано мусульманской общине села. Будем надеяться, в нынешний Год культуры на нас все же обратят внимание. А вот школы у нас есть, даже две. Зато учеников все меньше и меньше, сегодня их 67 в общем. Когда я был школьником, в школе учились 500 и более человек. В классах было почти по 30 учеников. Я не удивлюсь, если в следующем году в Балхаре не будет выпускного класса.
Шамиль Уммаев – учитель ОБЖ и математики, к тому же мастер по гончарному делу (здесь, видимо, каждый мастер-гончар). Его супруга Хадижат Уммаева – потомственная мастерица.
— Я с детства любила лепить, – рассказывает Хадижат Маммаевна. –Однажды в селение приехал грузин (они тогда часто приезжали к нам смотреть, что мы тут делаем и как) и привез красивого глиняного оленя. Все тогда в селе кинулись смотреть на него. Я глаз оторвать от него не могла – такой он был изящный, прямо как в восточных сказках. С тех пор я сама начала делать таких же. И на выставки их возили. А некоторые дома тоже остались. Да, было время в нашем ауле, когда у нас все только и делали, что лепили, старались придумать что-нибудь свое, интересное. А сейчас мне больно видеть, как дело, которым мы так гордились, умирает на глазах.
А вот Бати Акунтаева – одна из трех женщин, занимающихся старинным балхарским ткачеством и обработкой войлока. Узнаваемые узоры балхарских дорожек, хурджинов, кошелечков… Практически в каждом доме можно было их увидеть.
— В первом классе я самостоятельно сделала войлочную обувь. Её обычно делают к свадебному наряду. Подглядывая за другими мастерицами, научилась и другие вещи делать, составлять узоры. У каждого есть свое название – «змейка», «куропатка», «мухи», «копыта» и другие.
С этими словами Бати продолжает приносить из комнаты все новые и новые изделия. Все они неповторимые, все – хоть сейчас на витрину.
— А вы не думали кого-нибудь обучить этому делу?
— Да у меня время есть, что ли?! Целыми днями в поле. Это я так вечера коротаю и только зимой этим занимаюсь.
Оказывается, есть еще люди, которые не убивают зимние вечера за телевизором, за долгими жалобами на жизнь. Они придумывают и мастерят своими руками то, что может пригодиться в хозяйстве, и то, что всегда пригодится душе.
Я увидела Балхар, но узнала ли я его? Нет. Одного дня совершенно недостаточно для этого. Я просто упомянула о некоторых проблемах балхарцев.
Источник: http://www.dagpravda.ru/?com=materials&task=view&page=material&id=40702