Городок Хасавюрт, плоский, как блин, размазан по равнине Дагестана — пешком и за день не обойдешь. Мы стоим на окраине, у салафитской мечети в поселке Восточный. Слушаем мусульманскую проповедь через динамики, висящие на фасаде. Недавно 22 прихожанина этой мечети ушли в лес. Потом здесь же поймали таджика-гастарбайтера Бахадура Эрматова, который приехал в Россию на заработки… и встал на путь джихада. Что характерно, всех, кто вербовал гастарбайтера, спецслужбы уже нейтрализовали, но численность «призывников» отнюдь не уменьшилась. Кадров хватает: прихожане этой мечети — не старше тридцати лет — уже внутри. Из громкоговорителей на весь квартал проповедник рассказывает правоверным о том, почему «иудеи и христиане попадут в ад». Служба меж тем праздничная — Курбан-байрам как никак. И богослов объясняет, какие праздники истинные, а какие — харам (этим словом в исламе называют запретное. — Авт.).
— Новый год, 8 Марта, Хеллоуин — эти праздники, которые показывают суть кяфиров (неверных. — Авт.) и мунафиков (лицемеров из числа единоверцев. — Авт.), они придуманные, не исламские. А люди отмечают праздники ислама…
Если бы эта проповедь звучала где-нибудь в Саудовской Аравии, никто бы и не удивился. Но в России, пусть даже на Кавказе, это кажется диковатым. Мы ежимся. Это про нас, потому что мы — неверные, и мы — лицемеры, в наших сердцах — порок. Сейчас мы будем вносить смуту в мусульманскую умму, пытаясь выяснить, на чьей совести «издержки» следования «по пути Аллаха» в виде пацанов с автоматами, сидящих «в зеленом лесу под зеленым знаменем». Ветер далеко носит мягкий, бархатный мужской голос, который изредка срывается на нервный фальцет.
Собственно, только за эту проповедь, так ярко обрисовывающую превосходство людей-мусульман над всеми прочими, можно возбуждать дело о разжигании межрелигиозной розни.
Мы проходим в мечеть и устраиваемся на ковре в комнате охраны. К нам ваххабиты отнеслись доброжелательно, подумали, наверное, что мы приехали изучать Коран. Русских ваххабитов тут страшно уважают, а русская женщина, принявшая радикальный ислам, по местным понятиям, «уводит в рай 40 грешников». Ведь человек, принявший нетрадиционную для его этноса религию, — веское подтверждение «истинности учения»…
Ваххабиты на финишной прямой
В «дежурку» входит молодой человек, весь в белом, с черной бородой, в коротких подвернутых холщовых штанах — один из отличительных признаков ваххабитов. «Это из соображений чистоты, чтобы не нести пыль в мечеть», — ловит наш взгляд имам мечети Магомедрасул Насрулаев. Сниматься на видео имам отказывается сразу. Он поднаторел в диспутах и догадывается, что вопросы будут неудобные. Насрулаев разражается монологом, в котором сквозит плохо скрываемое превосходство человека, который уже победил.komprinfo.ru
— Какая польза от вашей публикации будет для мусульман? Да и почему я буду вам рассказывать? Здесь у нас как такового лидера нет. Здесь никто никого не слушает. Вы не смотрите, что люди приходят сюда. Просто они боятся Всевышнего, своего Создателя. Следуют за пророком, который не беспределил, плохому не учил. Я это к чему говорю, что мы полезного сделаем вашим репортажем? Вы можете какие-то проблемы решить? Тут на телевидение местное выйдешь, такие вопросы провоцирующие задают! Почему в лес уходят? Я откуда знаю, почему. Я их отправляю, что ли? Или они у меня совета спрашивают?
— Не спрашивают?
— Ну конечно, нет. Кто в лес уходит, он сам себе что-то находит. Имамов вообще не слушают в мечетях.
— У вас вон полон зал!
— Ну где-то же они должны молиться Богу. Вы так говорите, будто все в лес уходят. Это какая-то категория… У нас раньше как было, даже за бороду преследовали, даже избивали из-за того, что штаны поднял. Если бы 15 лет назад мы все друг друга слушали и шли навстречу, то не было бы сейчас убийств с обеих сторон.
Имам по понятным причинам не рассказывает нам, что ситуация давно изменилась. И теперь именно ваххабиты отжимают исламские храмы в Дагестане. Это целая технология. В квартальную мечеть одного из районов города начинают приходить люди из другого квартала. Когда их критическая масса превосходит «коренных» прихожан, они начинают требовать смены имама. На ваххабитского, естественно.
Меж двух огней
Мы спрашиваем у Магомедрасула: почему люди из подполья прикрывают все свои действия Кораном? Он вроде бы и уходит привычно от ответа, но где-то проговаривается:
— Ну конечно, а чем же еще. У нас главный смысл — это учение. Даже намаз без знания — это не намаз. Какая разница, в лесу или в другом месте он джихад делает, если он без знания это делает, он разбойник. Есть свои правила везде, которые нужно сохранять — будь то намаз, подаяние или борьба за свою религию, честь, достоинство. На арабском звучит джихад, на русском война — какая разница?
Спрашиваем, дозволяет ли Коран убивать.
— Тут в Дагестане не бандиты, не террористы, не убийцы. Без вины человека никто не имеет права проливать кровь, — снова выкручивается богослов.
— То есть люди, уходящие в лес, заблуждаются?
— Это глобальный вопрос, который нужно поднять на высокий уровень. Это же не по мечетям ходить спрашивать, может непонятка получиться. Имамы находятся меж двух огней. В Дагестане кого убивают — молодежь, людей в погонах и имамов.
— Вы на проповедях людям объясняете, плохо это или хорошо?
— Идите в лес или не идите в лес — таких вопросов мы не ставим. Скажу «идите» — и перед Всевышним мне придется объясняться, если его убьют. Скажу «не идите» — сами понимаете. Между двух огней мы.
Представители традиционного ислама, к слову, в своих проповедях четко объясняют своим прихожанам, «что такое хорошо, а что такое плохо». В этом году в Москве прошла беспрецедентная мусульманская конференция, на которую съехались исламские богословы и ученые со всего мира. По итогам встречи была принята фетва, обязательная к исполнению всеми мусульманами России.
В ней по-русски и арабской вязью прописано: «Не являются джихадом и не имеют к нему никакого отношения убийства, покушения, взрывы, совершаемые фанатиками на Кавказе и в других регионах под лозунгами джихада, борьбы с вероотступниками. Посягательство на жизнь и имущество не может быть обосновано и оправдано фактом неверия жертв». Салафитские имамы Дагестана под этой декларацией подписываться отказались. Почему? Это мы попытались спросить у представителей умеренных салафитов Дагестана из организации «Ахлю сунна».
Кафе без мороженого
С ними мы встретились в кафе «Баскин Роббинс» в Махачкале. В этом заведении не было мороженого, зато имелся богатый выбор блюд из халяльного мяса. Кафе это с давних пор считается местом сбора приверженцев салафизма, находящихся на легальном положении. Юрист по образованию Зияутдин Увайсов приехал на встречу на внушительном джипе. Вид наш собеседник имел восточно-благообразный и каждое слово взвешивал по десять раз. Получился разговор глухого со слепым.
— Почему молодежь так восприняла идеи джихада и вооруженной борьбы? Множество молодых людей уходят в лес. Вы не интересовались причинами?
— Об их мотивации можно узнать из СМИ. Сам я не изучал подробно.
— Происходящее — это гражданская война? Вы можете сказать, плохо ли убивать полицейских?
— Мусульманам важнее вопрос «что делать?», чтобы жизнь здесь была мирной и правильной. И чтобы мы шли в нужном направлении, нужно оставить попытки найти виноватых. Нужно высказывать истину ислама, к ней призывать, и тогда те, кто ошибается, к ней придут.
— По мнению силовиков, ваша организация от имени «лесных» участвовала в межисламском диалоге. Это так?
— Мы здесь сидим и с вами разговариваем, это самое главное доказательство того, что мы не представляем «лесных». Если бы я считал правильным… тот путь, я бы там (в лесу. — Авт.) и находился.
Так сложилось исторически, что за последние 15 лет все теракты в России совершали последователи салафизма. Проповедники традиционного ислама пытаются убеждать оппонентов в том, что «путь джихада» — тупиковый. Однако их слова мало что значат в среде ваххабитов. А легальные, умеренные салафиты, которых могла бы послушать молодежь, дистанцируются обсуждения и осуждения терроризма в своих проповедях. В итоге в леса уходят все новые и новые «рекруты» за «святой идеей» и длинным рублем. Деньги в нынешнем кавказском бандподполье, как оказалось, играют не последнюю роль.
О криминальной экономике джихада читайте в следующей части спецрепортажа.