Канадский гость об экстремизме, дорогах и хинкале
Жан-Франсуа Ратель (на фото) в Дагестане не впервые. Он неплохо говорит по-русски, хорошо ориентируется в городе и успел обзавестись здесь друзьями. Столкнувшись с ним на улице, даже не подумаешь, что этот молодой человек приехал из Канады: смугловатый, темноволосый, бородатый. Размышлять «наш или приезжий» мало кто возьмется, да и Жану лишние вопросы ни к чему: у него здесь своя миссия.
Жан-Франсуа Ратель – канадский исследователь, аспирант и преподаватель факультета политологии Оттавского университета. В беседе с «НВ» гость размышляет об экстремизме, дорогах, студентах и т. д.
Жан, каким ураганом вас занесло из Канады в Дагестан?
– Я пишу докторскую диссертацию о Дагестане и Северном Кавказе в целом. Исследую политическую и религиозную обстановку, экстремизм, политическое насилие.
Откуда такой интерес к Кавказу?
– Вообще, современный Кавказ (постСССР-кий период) – это моя специализация. Потому и тема моей научной работы в переводе на русский язык звучит как «Политическое насилие на Северном Кавказе». Хотя изначально я намеревался исследовать больше экономический аспект региона. Но чем глубже я вникал в тему, тем расширялись ее границы. Со временем объект моего исследования стал для меня больше, чем просто научной работой. Мне интересен Кавказ в принципе.
С какими представлениями о республике вы ехали сюда и насколько они оказались соответствующими действительности?
– Прежде чем приехать сюда, я много читал о Дагестане. В СМИ пишут, как правило, только о взрывах и убийствах. Поэтому мои представления во многом сводились к этому. В Канаде, и вообще за границей, Дагестан мало кто знает. Кавказ ассоциируется у людей, в первую очередь, с Чеченской Республикой. Наверное, потому, что во время второй чеченской кампании там было много журналистов. Однако с того периода многое изменилось, Чечня в частности. Но об этом мало кто знает, что и является еще одной причиной того, что я нахожусь здесь.
Прежде чем приехать в Дагестан, я некоторое время жил и изучал язык в Москве. И, отправляясь сюда, московские друзья просили меня быть осторожным. В представлениях даже русских людей закрепилось, что Дагестан и еще ряд республик находятся в состоянии гражданской войны.
А вы так не счита-ете?
– Считаю, что мира здесь нет и войны тоже.
Что представляет собой процесс исследования политического насилия?
– Я разъезжаю по районам республики. За пять месяцев здесь я побывал в Махачкале, Табасаранском, Гунибском, Шамильском, Дербентском районах. Следующий раз планирую побывать в Карабудахкентском и других районах. Везде я встречаюсь с разными людьми: это и простые жители, и религиозные деятели – имамы, алимы, также общаюсь с журналистами, чиновниками разного уровня.
Насколько люди легко идут на контакт и не воспринимают ли вас как заграничного шпиона?
– В Дагестане люди, с которыми мне довелось пообщаться, без проблем соглашались на беседу, высказывали свое мнение. Проблемы возникали у меня в Чеченской Республике: не каждый шел на контакт, у них с этим сложнее. Боятся Рамзана Кадырова… А шпионом меня могут назвать только в шутку (улыбается). Чаще из-за бороды меня принимают за ваххабиста.
Кстати, о внешности. То как вы сейчас выглядите, я имею в виду бороду, в первую очередь, делается для того, чтобы простой люд принимал вас «за своего» и проще шел на контакт или …?
– Я просто очень ленивый. В Канаде я ухаживаю за собой чуть больше. (улыбается.) Но бороду все равно отпускаю. Это не религиозная идентификация, это, скорее, имидж.
Жан, я вновь возвращаюсь к вашей работе. Скажите, зачем канадцу приезжать в такую глушь, где вечно стреляют и взрывают? Не проще ли было взяться за тему, которая менее подвергала бы вас риску?
– Ученый не должен сидеть дома или в офисе, он должен изучать ситуацию на месте. Канадский профессор не сможет написать ничего толкового о Кавказе, пока не побывает здесь лично. Моя цель – написать хорошую работу, а для этого мне надо потратить время и силы. Почему я это делаю? Потому что мне это нравится.
К нам периодически приезжают писатели, документалисты, режиссеры. Неужели Дагестан так популярен?
– Я бы не сказал, что в Канаде очень интересуются Кавказом. Большей популярностью пользуется Иран, Ирак, Афганистан.
Как у исследова-теля-политолога со стороны обязана спросить: с чем, на ваш взгляд, связана напряженная обстановка в СКФО, что порождает экстремизм? Это внутренние проблемы или есть внешние факторы воздействия?
– Причин больше внутренних, чем внешних: это безработица, клановость, беззаконие, коррупция и так далее. И эти проблемы должны решаться внутри региона.
И выход из ситуации один – поднять социально-экономи-ческую структуру республики?
– Да. Потому что проблемы здесь именно социально-экономичес-кого характера, а не религиозного.
Жан, вы преподаете в Оттавском университете. Расскажите немного, пожалуйста, о жизни университета и насколько, на ваш взгляд, отличаются канадские студенты от дагестанских. Вам ведь доводилось встречаться с нашими студентами?
– Да, были организованы встречи со студентами экономического, философского и других факультетов. В принципе, ничем не отличаются. Единственное, я был удивлен, что ваши студенты мало знают о Канаде. Но, с другой стороны, и канадские студенты практически ничего не знают о Кавказе. Нужно восполнять эти пробелы с обеих сторон. Для своих студентов я уже готовлю много интересной информации. Уверен, им это будет интересно.
Скажите, что вам показалось абсурдным здесь?
– То, как ездят на машинах. Такого я нигде не видел. У вас водители опаснее боевиков!
Наверняка есть и приятные впечатления?
– Да, конечно! Мне нравится Дагестан, нравятся люди. Они очень гостеприимные, открытые и добрые, особенно в горах.
Мне нравится ваша кухня. Люблю даргинское чуду. Очень интересное блюдо хинкал, но я не привык к такой тяжелой пище.
Видели ли вы дагестанскую свадьбу?
– Да, друг повел. У вас необычные традиции, меня они тоже заинтересовали. Ваш красивый танец лезгинка тоже успел станцевать. Один раз. Получилось, правда, не очень …
Что вы расскажите о Дагестане, когда вернетесь домой?
– Я расскажу, что здесь красиво и что я сюда еще вернусь.