Абдурахман-Хаджи родился в 1792 году в Согратле в семье состоятельного торговца Даран-Ахмада (торговец Ахмед). Это селение уже тогда становилось одним из центров арабо-мусульманской научной и философской мысли в Дагестане.
Как пишет один из исследователей и собирателей местного арабо-мусульманского культурного наследия М. Гайдарбеков, Даран-Ахмад, бывавший по делам торговли во многих научных центрах Востока и России, знал цену образованию и науке и чуть ли не все свое состояние тратил на то, чтобы дать образование своим сыновьям.
У Абдурахмана были два брата — Селим и Давуд. Они получили хорошее для того времени мусульманское образование и продолжительное время работали мударисами и дибирами в разных селениях Дагестана. Их звали Салим-дибиром и Давуд-дибиром.
Абдурахман-Хаджи прошел у себя в селении традиционные ступени мусульманского образования. Известно, что его наиболее любимым мударисом, который обучал его наукам, был Ибрам-дибир из Согратля. В 1832 году Абдурахман-Хаджи совершил паломничество в Мекку. Видимо, он, как и многие дагестанцы, побывав в странах мусульманского Востока, решил совершенствовать свои знания.
Упомянутый нами М. Гайдарбеков перечисляет: имена алимов, у которых Абдурахман-Хаджи занимался в период паломничества: Сайд Таха-ал-Халиди ал-Багдади, Али ал-Рахман ал-Кузбари, ал-Шайх Абдал-лах аш-Шаркави, Мухаммадал-Дахлави, Сайид-Гусейн Джамал ал-Лайл ал-Макки и другие.
Представляется, что Абдурахман-Хаджи начал изучать тарикат еще до поездки в Мекку. В этот период он имел одно из лучших медресе в селении, куда приезжали учиться из многих других сел.
С Шамилем и Казимухаммедом Абдурахман-Хаджи познакомился еще тогда, когда они вместе с ним изучали тарикат у первых двух тарикатских шейхов. Абдурахман-Хаджи высоко почитал первого имама и первого шейха Дагестана и в их честь назвал одного сына Казимухаммедом, второго — Шейхмагомедом, но они умерли в младенческом возрасте.
Шамиль относился к Абдурахману-Хаджи с большим уважением и даже почитанием. В переписке имам обращался к нему со словами «Аш-шамс ал-мунира» («Светящее солнце»). Он был у него мухтасибом — своего рода государственным инспектором аппарата имамата и советником. Шамиль поручал ему важные и сложные дела государственного и частного характера. Особенно часто приходилось ему заниматься урегулированием конфликтов между представителями власти имамата, родами и влиятельными лицами. Сложилось мнение, что Абдурахман-Хаджи со своими помощниками Дибир-Хаджи Хонохским (Чародинским) мог урегулировать мирным путем (переговоров) любой конфликт. Такой успех шейха объяснялся не только и не столько служебным положением в имамате и близостью к Шамилю, сколько его личными человеческими качествами. Знавшие шейха близко, характеризовали его как человека большого ума, обаяния и безупречной справедливости.
Современники считали его, пишет М. Гайдарбеков, «великодушным, терпеливым, выдержанным и умеренным человеком. Он обладал большим талантом ораторско-проповеднического искусства и порою заставлял аудиторию плакать». Поэтому, видимо, так высоко ценил Шамиль его. Когда он в 1843 г. при штурме русскими Казикумуха в числе других попал в плен и был заключен в тюрьму в Тбилиси, имам отступил от своих, правил ради него. Чтобы поднять личную ответственность мюридов в бою, имам запрещал в те годы обменивать русских на пленных мюридов, но в данном случае он торопился обменять русских пленников на него. Абдурахман-Хаджи был важной и нужной фигурой в имамате.
После поражения движения горцев и пленения Шамиля Абдурахман-Хаджи был самым авторитетным деятелем в горном Дагестане. Не случайно с называет его духовным вождем горного Дагестана. У него было очень много мюридов. Царские власти боялись, как бы он свое влияние и авторитет не использовал для поднятия горцев на борьбу с ними. Поэтому, как пишет Али Каяев, они пристально следили за ним. Дело дошло до того, что губернатор в Темир-Хан-Шуре издал распоряжение, которое запрещало ему выходить из дома, общаться с людьми, а людям встречаться с ним. Это распоряжение было доведено до шейха андалальским наибом. Но вскоре этот приказ был отменен — пишет Каяев, — благодаря усилиям кадия дагестанского народного суда Мухаммед-Тахира Карахского. Он убедил власти в том, что Абдурахман-Хаджи даже в мыслях не допускает такое. Если запретить народу посещать его, то еще больше усилится недовольство царской властью и опасность возникновения восстания. Таким образом, Абдурахман-Хаджи был оправдан и оставлен в прежнем положении.
Как сказано в соответствующем разделе данной книги, его старший сын Гаджимагомед настойчиво добивался переезда отца и всей семьи в Турцию, куда он переехал и обосновался через некоторое время после падения имамата. Не без инициативы сына влиятельные люди Турции (генерал-губернатор и др.) обращались к шейху с приглашением, но он не согласился оставить родину, как бы тяжело ни было его личное положение и положение его семьи.
Как отмечалось, у Абдурахмана-Хаджи еще в детстве умерли два сына, в живых было пятеро детей: три сына (Гаджимагомед, Мухаммед-Хаджи и Ахмед) и две дочери (Марьям и Айшат)
Следует отметить, что имя шейха Абдурахмана-Хаджи известно было не только в Дагестане, но и во многих странах мусульманского мира.