Издания республик Северного Кавказа стали центральными экспонатами ярмарки «Книги России»
Гость студии «Голоса России» — писатель, заслуженный деятель искусств Дагестана, драматург, лауреат отечественных и международных литературных премий Шапи Казиев.
Интервью ведет Армен Гаспарян.
Гаспарян: В российской столице проходит традиционная книжная выставка-ярмарка "Книги России". В 2011 году центральными экспонатами национальной выставки стали книги республик Северного Кавказа. У нас в гостях писатель, заслуженный деятель искусств Дагестана, драматург, лауреат отечественных и международных литературных премий Шапи Казиев.
Шапи Магомедович, почему именно книги издательств Северного Кавказа в 2011 году в центре внимания? Это с чем связано?
Казиев: Я полагаю, все знают о последних событиях. Руководство страны об этом очень беспокоится. Видимо, сочли необходимым поближе познакомить российскую общественность, читательскую аудиторию с тем, что действительно происходит на Кавказе. Потому что там все-таки живет 25 миллионов граждан России, и на Кавказе происходит много интересного, в том числе и в литературном мире.
Раньше эти связи были очень крепкие. Могу даже сказать, что романтическое направление в российской литературе возникло на Кавказе — Бестужев, Марлинский, Лермонтов, Пушкин, Толстой написали свои замечательные произведения. После этого они же и некоторые другие русские или российские писатели начали переводить. Они познакомились с местной культурой, она многих очаровала. Они начали переводить на русский язык местных писателей, авторов, поэтов. Затем уже кавказские писатели начали переводить на родной язык русскую литературу. Это был настоящий диалог культур. Примерно тогда же началось взаимопонимание, взаимопроникновение и изучение Кавказа. Многие кавказцы изучают сегодня свою историю по трудам русских и даже зарубежных исследователей. И поэтому эту традицию хотелось бы продолжить.
У кавказских писателей есть что представить российскому читателю, российской публике. Выходят романы, пишутся повести, ставятся пьесы и так далее. То есть идет литературная жизнь. Другое дело, как в Москве, так и в других городах, есть проблемы, связанные с экономикой и прочими факторами. Но сам творческий духовный процесс продолжается. И чем больше мы будем друг друга узнавать и понимать и лучше ощущать литературный пульс, тем лучше будет и для страны, и для культуры.
Гаспарян: Если мы говорим о литературе Северного Кавказа, я выскажу, может быть, даже в чем-то крамольную мысль, которая достаточно крепко живет в социуме. Расул Гамзатов. В России есть Пушкин, а в Северном Кавказе — Расул Гамзатов, которого знают и любят во всем мире.
Казиев: Главное, что помнят.
Гаспарян: И помнят. А остальные писатели по разного рода причинам остались на ролях второго плана.
Казиев: Почему? На выставке, да и в литературной критике это встречается довольно часто. Было много известных писателей, например, Кайсын Кулиев. Но дело в другом. Пристрастие читательской аудитории меняется, претерпевает некоторые изменения.
Гаспарян: Вечного в мире ничего нет.
Казиев: Ну, да. Недавно в Ясной поляне мы открывали памятник книги Толстого "Хаджи-Мурат", именно повести. Это гигантская каменная глыба. Потомки Толстого собрались там со всего мира. Но там возникали опасения, что Толстого в России уже перестают читать, по крайней мере, мало читают. А Гамзатова я очень хорошо знал, мне довелось переводить его последнюю поэму. Мы часто общались.
Гаспарян: Она, по-моему, посвящена вам, если я не ошибаюсь.
Казиев: Он мне ее посвятил. Эта поэма, естественно, не обо мне, человек просто обращается к более молодому коллеге и размышляет о жизни. И он там сказал все, что раньше, возможно, не хотел говорить или не успел сказать. Сама по себе поэма довольно интересная. Когда я его спрашивал о поэзии, славе, что это такое для человека, который вкусил народную любовь, признание, он сказал мне, что "на первом курсе Литинститута я считал себя поэтом, на третьем решил, что я просто литератор. На пятом я уже начал сомневаться во всем".
Был долгий разговор. В результате он сказал, что поэтому произведение человека становится национальным явлением. Таким национальным явлением у Гамзатова, как он сам говорил, стала песня "Журавли", которую до сих пор поют. Есть и много других песен, которые тоже исполняются, но эта песня стала национальным символом, брендом. Это тоже влияет. Естественно, гигантские тиражи, которыми издавали раньше. Ведь сейчас ситуация следующая: если явится гений, подобный Гамзатову, скажем, где-то на огромных просторах нашей страны, будет писать на родном языке, о нем могут никогда и не узнать.
Гаспарян: Даже в эпоху Интернета?
Казиев: Да. Потому что переводческая школа у нас, к сожалению, угасает, если не совсем угасла. Я имел дело со многими переводчиками.
Гаспарян: Это наследие 90-х годов.
Казиев: Ситуация тяжелая. Развалилась вся переводческая школа, а без нее человек может и по-русски написать как Айтматов или Фазиль Искандер. Может быть, он не владеет русским языком в достаточной степени, чтобы передать все прелести. Поэтому у русского читателя, у которого есть определенная традиция, вкус, даже если он будет читать хорошую книгу, но написанную не совсем не идеальным русским языком, впечатление портится. А переводить, почти не переводят. У нас переводят в основном западную литературу. В этом отношении фонд Филатова организовал стенд всех кавказских республик.
Гаспарян: Социально-экономических и интеллектуальных программ.
Казиев: Совершенно верно. Я удивляюсь, Сергей Александрович — такой подвижник. Мало того, что они издают, они проводят семинары, встречи московских и кавказских писателей по всей стране, помогают переводить. Уже появляются книги, рассказы о дружбе народов.
Гаспарян: Искусство в России всегда двигали подвижники. Можно только Третьякова вспомнить.
Казиев: Раньше была четкая государственная поддержка. А теперь Союзы писателей на ладан дышат, еще дискутируют, спорят между собой. Я, например, вступал в Союз писателей еще при СССР. Это было довольно сложно вступить. У меня тогда шли пять пьес, три из них были поставлены в Москве. Только после этого меня приняли в Союз писателей. Теперь достаточно написать рассказ, и вас примут в какой-нибудь союз. Там нужна численность. Я точно не могу сказать, в каком союзе я состою на сегодняшний день. Я только плачу взносы в Литфонд. Да и то, говорят, что уже не туда надо платить, а еще куда-то.
Писателям сложно. Они оказались на обочине. Раньше были почитаемые, уважаемые люди. А теперь, если писатель заболеет, ему даже негде получить и некуда отнести больничный.
Гаспарян: Это тоже наследие 90-х годов. Одним из тех факторов, которые мы потеряли, это то, что Советский Союз был одной из самых читающих стран мира, сейчас — едва ли. Как в этой связи складывается обстановка на Северном Кавказе? Ведь, понятно, что не самый удачный исторический период переживали республики за последние 15лет. Об этом и руководство страны постоянно говорит.
Казиев: Последние пять-семь лет ситуация меняется к лучшему. Во-первых, повысился уровень книгоиздания. Выходят шикарно изданные книги, и у людей, конечно, появился интерес. Люди начинают читать. Я по своим книгам вижу, что самые неожиданные вещи, куда ни приедешь, их читают, знают. Это очень важно. Другое дело, что масштабы, тиражи, не говоря уже о гонорарах, далеки от желаемого. Но если взять среднестатистического кавказского писателя, у которого выходит одна книга в год, это тоже неплохо. Некоторые издания живут по десять лет. У него стабильно выходит книга в год, и его, вроде бы, знают. Но, как правило, прожить на свои литературные заработки он уже не в состоянии.
Гаспарян: Это огромная проблема. Ведь это не только на Северном Кавказе, это на всей территории России. Но вы являетесь, на мой взгляд, одним из тех немногих счастливых исключений из правил. Как вам это удалось?
Казиев: Я никогда, откровенно говоря, не думал о том, чтобы стать таким исключением. После школы в Дагестане я поступил на национальный факультет ВГИК, и это была неожиданность для меня самого. И потом всегда я много работал, писал пьесы, киносценарии, книги. И так получилось, что одно за другим тянулось. Я не очень общественный человек, и не думаю, что все способны работать по 10-12 часов в день, как мне приходится. Для того чтобы развиваться дальше, мне уже приходится отказываться от некоторых предложений, от договоров, контрактов и так далее. Я знаю, сколько труда за этим стоит. Я не могу работать халтурно. А чтобы написать хорошую книгу, надо вложить очень много сил, здоровья, души, сердца, крови. Это переливание души.
Гаспарян: К огромному сожалению, не все молодые авторы, российские в том числе, понимают. Потому что, если посмотреть, то очень многие уже, начиная со второй, третьей книги, занимаются просто откровенным самоплагиатом.
Казиев: Во-первых, этим, а, во-вторых, — пиаром и прочим. У меня ситуация следующая. Я из Дагестана, а в Дагестане есть несколько больших тем, которые не были раскрыты в достаточной степени. Не могу сказать, что я их раскрыл до конца и закрыл тему, но я, по крайней мере, постарался это сделать.
Меня очень удивило… Я позвонил в "Молодую гвардию", которая выпускает серию "Жизнь замечательных людей", и предложил издать книгу о Шамиле, совершенно не имея себя в виду. Они попросили ее написать. Мы пообщались, написал и, к моему удивлению, через несколько месяцев она вышла и продолжает выходить в переиздании. Я выполнял свой долг перед родиной.
Может показаться, что я пишу только на дагестанские или кавказские темы. Это совсем не так. Они занимают, может быть, 20-30 процентов в моем творчестве. С другой стороны, после 90-х появилась возможность открыть миру другой Кавказ. И тогда я организовал в Москве издательство "Эхо Кавказа" и лет 15 был его главным редактором. Мы как раз пытались вести этот диалог культур. Когда на Кавказе что-то полыхало, у нас в одном номере были художники из Армении, Азербайджана, Абхазии и Грузии. Он существовал лет 15, мы выпускали и книги, и энциклопедии. Потом пришлось выбирать: или надо было этим заниматься, или литературным трудом.
Гаспарян: Литература победила.
Казиев: Это может показаться странным, но издательство процветало. У нас был шикарный офис на Берсеневской набережной, всем оборудованный. Я искал людей, кому передать. Я понял, что если я сейчас не выберу что-то, то завтра может быть поздно. Я считаю, что я правильно сделал, хотя пришлось многим пожертвовать, от многого отказаться. Но, тем не менее, книги выходят каждый год, работа есть, предложений много.
Гаспарян: Коли вы сами заговорили о своих книгах, тем более затронули имама Шамиля. Он сам и его судьба, они ведь стали едва ли не главной темой вашего творчества. Не знаю, уместна ли такая оценка, но я сужу с точки зрения читателя.
Казиев: Это вполне может так восприниматься. Потому что книги о Шамиле поучились самые раскрученные, хотя я к этому никаких усилий не прилагал. Тем не менее, это произошло. Они стали очень популярны.
Гаспарян: Почему такой выбор героя для книги?
Казиев: Мне казалось, что Шамиля не знают в России. Им пугали как каким-то бандитом, террористом.
Гаспарян: Я хорошо помню это время, когда пугали, — это 90-е годы.
Казиев: Да, вырывали из учебников страницы. Хотя, когда шла Великая Отечественная война, Сталин обращался к горцам, говорил "будьте достойны памяти Шамиля". И они все дружно шли на фронт. Женщины собирали свое серебро, золото, сдавали, чтобы построить танковую колонную "Шамиль". Они бодро воевали. Дагестан дал больше 50 Героев Советского Союза. Потому он оказался каким-то врагом.
Война была не потому, что царь ее хотел, а потому, что приходил очередной генерал и пытался получить чины, звания. И Шамиль все время заключал мирные договоры. Все уже подписали закон. Нет, приходит новый наместник. Но, Шамиль же был не воин, он не собирался воевать. Воевать с Россией он и не думал. Он воевал с местной знатью, которая издевалась над людьми, и приводил их в порядок. Знать, естественно, пожаловалась царю-батюшке. Прислали войска, и началась вся эта заваруха. Это другой вопрос.
Интересна эволюция личности. Шамиль не хотел становиться имамом, он отказывался, потому что были более взрослые люди, более знающие. Он считал, что главное — знание, а не отвага, сила и так далее. Когда была Крымская война России с Турцией, Шамиль просто из рыцарских побуждений прекратил все боевые действия. Он же мог в тылу что-то делать, но не делал, потому что считал это недостойным.
Гаспарян: Фигура Шамиля, с одной стороны, знаковая для Северного Кавказа, для истории. С другой стороны, она не самая простая. Как вы считаете, вам удалось в книгах полностью раскрыть этого человека, или это невозможно, как в случаях с десятками, сотнями других столь же талантливых одаренных людей?
Казиев: Я считаю, в какой-то мере, удалось. Было много обсуждений этой книги в Союзе писателей и в других местах. Почему? Потому что я не писал только белыми красками или черными красками. Я попытался показать судьбу человека на фоне всех перипетий и трагическую мировую историю. Потому что нельзя брать отдельно Кавказ и Россию. Россия воевала с Турцией, с Персией, в Европе со шведами у них были какие-то проблемы. Кавказ оказался на перепутье всех этих глобальных интересов. Я попытался показать всю панораму и человека, который думал о своем народе.
Шамиль ведь не только воевал. Он первым делом устроил свою республику горцев. Отменил рабство, крепостничество. К нему русские крестьяне бежали семьями. Он строил для них церкви. Он не был фанатиком. Приходили евреи, иудеи, для них строились синагоги. Главный закон — все равны и свободны, не было никакого подчинения. Шамиль никогда не нападал на Россию или еще какие-то страны, он строил республику свободных горцев. Еще Маркс писал "смотрите, на что способны люди, желающие оставаться свободными".
Я считаю, что все это движение оказало огромное влияние и на отмену крепостного права, потому что на Кавказ приходили бывшие крестьяне, бывшие вооруженные рабы и видели, за что люди борются — за свободу и человеческое достоинство, ничего больше.
Гаспарян: Возвращаясь к национальной выставке-ярмарке "Книги России", которая в эти дни проходит в российской столице. Насколько я понимаю, будет представлено свыше тысяча двухсот книг разных писателей с Северного Кавказа?
Казиев: Да.
Гаспарян: Ваши книги будут? Или есть?
Казиев: Есть и мои книги тоже, потому что часть из них уходит на Кавказ, в частности, в издательстве "Эпоха". Они издают прекрасные книги, хорошо иллюстрированные. Естественно, они там представлены, как и многие другие, и книжное издательство, сборник пьес.
Гаспарян: Книга про имама Шамиля представлена?
Казиев: Нет, ее там не было.
Гаспарян: Почему? Это одна из главных работ.
Казиев: Ее все спрашивают. Вы не поверите, но так получилось, что у меня просто не оказалось дома этой книги. После вашей передачи собираюсь поехать и купить.
Гаспарян: А бывает так, что у писателей не оказывается своих книг?
Казиев: Я вам искренне скажу, у меня это очень часто бывает.
Гаспарян: У вас есть полное собрание всех своих книг?
Казиев: Нет. Я все время тешу себя мыслью, что если мне вдруг понадобится, я у кого-нибудь попрошу. К сожалению, так бывает. Во-первых, книга расходится, во-вторых, часто приходится дарить. Сейчас же есть Интернет, все все знают. И когда с кем-то встречаешься, они уже сами просят книгу, и начинается паника — в доме книги нет. Но я собираюсь поехать и купить эти книги.
rus.ruvr.ru
Источник: http://rus.ruvr.ru/radio_broadcast/no_program/47793551.html