Картины:
Портрет Халил-бека.
Мать и сестра на веранде.
Женщина с собакой.
Горянка .
За чтением Корана.
Саадат.
Известный аварский художник Халил-бек Мусаясул (1897-1949) в 1912 г. поступил в Тифлисское училище изящных искусств (филиал Петербургской академии художеств). Грузинский художник Ладо Гудиашвили, учившийся вместе с Халил-беком, впоследствии вспоминал: «Я и Халил были неразлучными друзьями. Халил считался одаренным художником и всегда заслуживал больших похвал, участие его работ на преподавательских выставках стало ярким подтверждением его неоспоримого таланта и больших удач и успехов. В его творчестве красной нитью проходила яркая индивидуальность, исходящая из национальных черт родного края – Дагестана» (из письма дагестанскому художнику Э. Путерброту//Халил-бек Мусаясул. Дивный край, родной Дагестан.Махачкала, 2009, с.4).
Впервые в Германию Халил-бек попал в 1913 г., когда его как одаренного студента послали на учебу в Мюнхенскую Королевскую Академию Живописи. Там он познакомился с Гитлером, тоже учившимся в то время в Мюнхене. Это знакомство впоследствии сильно облегчило жизнь Халил-бека в Германии, где он прожил с 1921-го по 1948-й годы. В 1926 г. он окончил в Мюнхене Академию художеств. После этого Х. Мусаясул много путешествовал по городам Европы, получив право на стажировку от академии, но решил он остаться жить в Мюнхене. В 1930 г. Халил-бек принимает иранское подданство, благодаря личным связям при шахском дворе. Будучи творческой и художественной натурой, наделенной богатым воображением он сочинил легенду о своем происхождении от иранских Ахеменидов, и я склонен полагать, что он сам искренне в это верил. Как отмечал в те годы немецкий художественный критик доктор Шмельц, «в Мюнхене без сомнения творили многие художники. Кавказец Мусаясул был единственным из них, чьи яркие, тонко передающие настроение картины дышат почти без изъянов атмосферой его Родины, страны кровной мести, рыцарских турниров. Из суровых скал проросли темноглазые женщины, подобные тропическим цветам: нежные и изящные, прекрасные и преданные, хрупкие, будто вот-вот переломятся в руках, привыкших к борьбе, известных своей храбростью мужчин, которые не расставались с оружием во время мирных полевых работ» (цит. по: Х.Мусаясул. Дивный край, родной Дагестан, с.12). В интервью, которое Халил-бек дал немецкому журналу «Элеганте вельт» в 1943 г., он говорил: «…Более 20 лет прошло с тех пор, как я вынужден был покинуть свою родину на Кавказе, все эти годы из-за коммунистического правления она оставалась для меня страной мечты, и я старался воссоздать в своих картинах ее людей и природу такими, какими они сохранились в моем сердце». При этом журнал «Элеганте вельт» рассказывал о мюнхенском художнике Халил-беке Мусаясуле как об «известном портретисте, в особенности мастере женских образов».
В 1936 г. в Мюнхене на немецком языке была опубликована его книга «Страна последних рыцарей» (Halil Beg/Laporte “Das Land derLetzten Ritter”, Muenchen, 1936). В России книга была издана в русском переводе издательством «Юпитер» в Махачкале в 1999 г. По форме она представляет собой повесть, написанную для юношества. Литературная запись книги была сделана немецкой писательницей Луизой Лапорт. Хотя повесть Х. Мусаясула не является мемуарами, она пропитана детскими и юношескими воспоминаниями художника и содержит немало любопытных подробностей по истории Дагестана и России начала 20 в. Художник был сыном наиба Манижала-Исрапила и в раннем детстве переезжал вместе со своей семьей из одного аула в другой. Семья его была по своему происхождению из известного селения Чох. Какое-то время отец художника служил наибом Казикумуха, бывшего раньше столицей Казимукухского ханства. Колоритно описан Х. Мусаясулом казикумухский базар, проходивший по четвергам: «На своих повозках, запряженных волами, приезжали сюда кумыки и продавали красивые платья. Из Среднего Дагестана, из Аварии приезжали хоточинцы. Их ослы были навьючены изюмом и виноградом, который рос на предгорных склонах. Они же привозили сюда корзины, полные превосходных персиков. Эти светловолосые, жилистые, загорелые ребята всегда были настроены на веселый, шутливый лад… Заработав на фруктах несколько рублей, они тут же пропивали их и возвращались домой с пустыми карманами» (с.26-27).
Очень интересно описан в книге мужской обряд обрезания, который по мусульманским правилам считается «суннет» (с. 28-31).
Иногда в тексте попадаются любопытные детали, в частности посвященные косьбе. Дело в том, что в аварских селах косят женщины, а не мужчины. Автор сообщает об этом так: «Со всех сторон раздавались звуки песен и танцев. Женщины косили, а мужчины отбивали косы, блестевшие на солнце. Все работали без устали!» (с. 46).
Отец Х. Мусаясула умер, когда он был еще маленьким. Его детские впечатления, связанные с изготовлением памятника отцу, были очень яркими и зародили в нем желание стать художником. Он пишет: «Ежедневно, в течение нескольких недель, мы с нетерпением следили за работой мастера… С обратной стороны поверхность камня украшали искусно переплетенные золотые и бирюзовые орнаменты в виде барельефа. Лицевая сторона несла на себе самый значительный и благородный узор: большое, глубоко высеченное, густо разветвленное дерево, на каждом листке которого изящной вязью были выгравированы имена наших предков. Это было родословное дерево нашего тухума, на котором меня изобразили в виде нераспустившейся почки… Благодаря мастеру Исмаилу во мне проснулся внутренний голос» (с.62-63).
Книга Халил-бека содержит много народных преданий, которые рассказывались во время различных праздников. Некоторые из этих рассказов касались кровной вражды. О ней и случаях, с ней связанных, автор повествует весьма подробно. В частности он описывает убийство дибира Хасана и то, что за этим последовало: «Спустя сорок дней по обычаю назначался день официального примирения… В это время несколько уважаемых священнослужителей, среди них и знаменитый шейх Узун-хаджи, ходили между ними и пытались примирить обе стороны. Они не переставали прилагать для этого усилия еще со дня похорон… Вот и на сей раз адат победил над шариатом… Примирение было отклонено обеими сторонами. Духовенство выполнило свой долг, но мужчины настояли на своем унаследованном от предков законе и единогласно изъявили свою волю, в результате чего кровная месть вступила в силу» (с.125-126).
Однако закон кровной мести уравновешивался в адате законом кровного братства. Случай такого кровного братства ингуша Аслана и аварца Искандера ярко описан Халил-беком (с. 127-137).
Вообще обычаям аварцев в книге уделено много места. Заслуживает внимания красочное описание свадьбы брата художника Алтая (с.166-172).
Послереволюционные события в истории Дагестана даны автором на фоне личной биографии. Он объективно пишет о дагестанских деятелях из противоположных лагерей. Вот, например, как он говорит об Уллубии Буйнакском: «Буйнакский, друживший раньше с Алтаем (братом Халил-бека – М.Р.), несомненно был благородным человеком, которым руководила изначально национальная идея, осуществление которой он впоследствии ошибочно ожидал от большевиков, ослепленный их революционными лозунгами: и русский главнокомандующий велел его схватить и судить военным трибуналом» (с.186).
Интересно, что, оказавшись в эмиграции, Х. Мусаясул глубоко ощущал единство многонационального Дагестана: «Страна эта, из многих гор и долин, была единой страной. Народ этот, из многих племен, был единым народом» (с.198). Оказавшись в Германии в годы войны Халил-бек, как мог, помогал своим землякам, при этом он выступал как представитель общества Красного Полумесяца Турции: Советский Союз как известно отказался подписать Международную конвенцию о военнопленных. В своем «Мюнхенском дневнике», который полностью пока так и не издан, художник писал: «…утром должны мы ехать к пленным. По дороге встречали уже тысячи оборванных, голодных людей… сплошной стон стоял над этим лагерем. Между ними было много дагестанцев, чеченцев. Кавказцы рассказывали мне: тысячами наших убивают. …Все, что мне рассказали эти несчастные люди, я не могу записать. Это позор человечества, и если это должно торжествовать, то лучше пусть я умру» (цит. по: С.-М. Акбиев. Братья Мусаясул, Махачкала, 1995, с.28).
Саадат (счастье). В образе счастья художник изобразил свою жену баронессу Мелани фон Нагель-Мусаясул.
Источник: http://www.chechen.org/page,9,356-zhurnal-chast.html