Меня заинтересовал рассказ о том, как родители троих детей оформили опеку над сиротой из детдома с тем, чтобы получать положенные на него опекунские — около пяти тысяч рублей. Эти деньги ими якобы планировалось тратить и на своих детей. Вот такой нашли источник дополнительного дохода. И эта практика считается довольно распространенной у нас в республике.опеку над сиротой из детдома с тем, чтобы получать положенные на него опекунские — около пяти тысяч рублей. Эти деньги ими якобы планировалось тратить и на своих детей. Вот такой нашли источник дополнительного дохода. И эта практика считается довольно распространенной у нас в республике.
По месту их последнего пребывания семью не застал, — они куда-то переехали. Но читал заключение чиновника, который видел, в каких невозможных условиях они жили. Тем не менее, они после недолгих проволочек все же оформили опеку над сиротой из детдома.
Сложные чувства вызывает этот случай. Если к решению самих опекунов можно относиться по-разному, то к тем чиновникам от органа опеки и попечительства, которые позволили это сделать, отношение однозначно презрительное, так как наверняка опекунство обошлось тем бедолагам недешево.
Другой пример. Из решения Ленинского райсуда (10 сентября 2008 года) узнаем о злоключениях двух малолетних детей, ютящихся в небольшой комнате полуразрушенного домика и пытающихся выжить на пенсию тяжело больного отца. Дело в том, что в апреле 2004 года сотрудники отдела опеки Ленинского района г. Махачкалы отменили опеку бабушки, с которой они тогда жили. У бабушки ухудшилось здоровье, и дети переехали к отцу в Буйнакск.
Их личные дела не были отправлены по новому месту жительства, и Ирау Умалатова с братом Асхабали более четырех лет не имели опекуна, не получали пособия и перебивались на пенсию отца — инвалида I группы.
Решением суда опекунские выплаты этим детям возобновлены с апреля 2004 года. И для нашего общества характерно и показательно, что в тексте решения суда не обозначена фамилия того, из-за кого социальные сироты столько времени были лишены поддержки государства. Кстати, судя по материалам дела, об истинном положении детей чиновники отдела опеки знали детально.
То есть налицо полное отсутствие у них мотивов помочь людям, даже тем, кто оказался за такой чертой бедности, когда речь идет о жизни впроголодь рядом с отцом, которого придавила тяжелая форма туберкулеза.
Еще один пример. В том же Ленинском районе столицы в отношении трех малолетних сирот (Рабадана, Хадиже-Ханум и Мусы) выплату пособий отменили в связи с выездом опекуна в Москву на постоянное жительство. С просьбой назначить его опекуном этих детей в сентябре 2002 года обратился их совершеннолетний брат Руслан. Ему отказали по личным качествам, которые якобы не позволяют выполнять эти обязательства. Прошло около трех лет. Руслан снова рискнул стать опекуном.
На этот раз личные качества ему не препятствовали, и выплаты возобновились. Но остались невыплаченными более 100 тыс. рублей за 30 месяцев со дня первого обращения Руслана в орган опеки. По поводу этих денег пришлось обратиться в суд. И требования Руслана Ленинским райсудом в феврале 2008 года были удовлетворены. Здесь обращает внимание то, что сотрудники органа опеки при втором обращении к ним якобы исправляют ошибку. Но почему они в признание своей ошибки не включили те незаконно зажатые ими более 100 тыс. рублей? Их пришлось выбивать через суд. Согласитесь, довольно загадочные действия сотрудников органа опеки, во всяком случае, заботой о сиротах здесь и не пахнет.
Рэкет или близорукость государства
В том, что кризис в этом деле дошел до точки невозврата, убеждают подробности таких случаев, как, к примеру, поход группы незрячих людей в редакцию «Дагестанской правды». С ними разговаривала заместитель главного редактора Бурлият Токболатова.
Суть претензий этих людей заключалась в том, что их детям тоже прекратили производить те же самые опекунские выплаты. И в органе опеки и попечительства Ленинского района столицы и в Министерстве образования республики сослались на то, что эти выплаты им по закону не положены.
Когда незрячие посетители потребовали разъяснить эти запретительные нормы, сотрудник Министерства образования Индира Гаджибалаевна заявила, что они сделали запрос в Москву для уточнения этой ситуации и ждут ответа. И добавила: если там тоже подтвердят их опасения, то всем незрячим придется вернуть государству полученные до сих пор опекунские выплаты. Вот они и бросились в редакцию. Бурлият Токбулатова позвонила Индире Гаджибалаевне и попросила факсом переслать ей копию этого запроса. Факс не поступил, зато возобновились выплаты.
В Редукторном поселке столицы по ул. Лаптиева есть двор, где в многоквартирных домах проживают семьи незрячих людей. Там же во дворе находится медицинский центр, где некоторые из них работают массажистами.
Когда туда шел, конечно, понимал, что буду иметь общение с людьми, которые ничего не видят. Но когда вошел в небольшое помещение центра и меня встретили несколько приветливых женщин, усадили в кресло, сами сели напротив, я был уверен, что нам предстоит подождать тех, кто ничего не видит.
И только в ходе разговора понял, что зря чувствовал неудобство за то, что слегка небрит и что диктофон у меня очень уж старенький, вышедший из моды, кассетный. Из беседы стало ясно, что каждая из этих женщин обращалась в орган опеки и попечительства при Администрации Ленинского района Махачкалы.
У Патимы Курбановой один ребенок, у Умукусум Ахмедовой и Заиры Магомедовой — по двое, у Зайнаб Ахмедовой — трое и четверо детей у Хавы Султанхановой. А всего в их дворе шестнадцать семей, которые получают опекунские деньги. Так вот, каждая из этих пяти женщин, у которых супруги тоже незрячие, была огорчена при обращении в орган опеки приговором, что их детям опекунство не положено на основании того, что при установлении им инвалидности в заключении ВТЭК указано, что они могут работать, могут трудоустроиться в системе ВОС на специальных предприятиях.
Умукусум Ахмедова рассказывает, как она вместе с тоже незрячим мужем своей сестры Хавы в 1995 году пыталась оформить опеку. Им в отделе опеки и попечительства сразу отрезали, что дети незрячих не входят в список подлежащих опеке и перечислили из этого списка носителей ряда тяжелых заболеваний, что Умукусум стало даже неудобно за свои хлопоты. Особенно не в своей тарелке почувствовала она себя, когда сотрудница отдела опеки стала перечислять ее физические достоинства по сравнению с теми, кто подвержен тем жутким недугам, которые она уже по третьему разу смаковала для сравнения.
Хотя заявление они оставили, но повторно пришли в этот отдел опеки лишь через несколько лет. Опеку на этот раз оформили. Было что и прекращали выплаты, но уже полтора года как возобновили. Правда, за это время некоторые из их детей стали несовершеннолетними, прошли мимо этих выплат… «Невольно думаешь, — говорит Умукусум Ахмедова, — неужели и с нас нужна была взятка?» И еще: «Очень хочется попытаться вернуть то, что так нагло недоплатили», — добавила она, обращаясь, думаю, не только ко мне.
Почти такую же историю рассказала и Заира Магомедова, но, в отличие от Умукусум, она судилась с отделом опеки Ленинского района. Впервые Заира обратилась за опекой в 2002 году. «Бакият Гаджиевна (Умаханова. — Прим. автора) говорила, что ей жалко нас, — вспоминает Заира, — и оформила опеку. Через год она звонит, говорит, что вам нужно срочно прийти к нам, я вынуждена закрыть опеку, вам это не положено, даже то, что вам выплатили, придется вернуть».
Три года Заира Магомедова в страхе перед возвратом этого своеобразного опекунского кредита, как говорится, ушла в подполье, не заявляла о себе в органы по опеке. Затем знакомые ее с мужем убедили, что надо требовать эти выплаты. В отделе по опеке ее поддержала Раисат Кадиева.
И начался судебный процесс. Один представитель ответчика (Р. Кадиева) выступил за признание постановления об отмене опеки незаконным, другой, Б. Умаханова, требования истца не признала, пояснив, что в 2003 году проверкой установлено, что инвалидам по зрению не положено назначать опекуна. И ссылка на те же записи в заключении ВТЭК.
В суде эксперты пояснили происхождение этих записей, отметили, что ныне государство не может обеспечить незрячих работой в специально оборудованных мастерских, а также подчеркнули, что незрячие в силу отсутствия зрения не могут без посторонней помощи передвигаться, обслуживать себя в быту.
Суд отметил постановление об отмене опеки и обязал орган опеки восстановить выплаты с января 2004 года.
Такие же перипетии с назначением и отменой опеки прозвучали и от Софы Исаевой, с которой Умукусум Ахмедова в ходе нашей беседы связала меня по телефону. Она работает массажисткой в поликлинике, что в соседнем доме от ее квартиры. Именно с этим была связана отмена опеки над ее сыном. Софа Исаева тоже судебно добивалась признания этой отмены незаконной.
«Да, я работаю, — отметила она вдруг, — и делаю это, чтобы совсем не потерять чувство жизни, ощущения причастности к ней, чтобы уйти из плена безысходности и в мыслях своих, представлениях тоже не погрузиться в темноту». Затем, оправдываясь, добавила:
«Да, я в какой-то мере могу заботиться о сыне, могу делать с ним уроки, но беда ведь в том, что не могу видеть, к примеру, как и что он написал, не вижу, кстати, и насколько грязная у него рубашка. Поэтому мы и не отказываемся от опекунской заботы государства». И на прощанье прозвучало: «Просто надо разобраться, есть эта забота или мы ослышались».
После того, как выключил телефон, мои собеседницы каждая по своему подвели разговор к простой мысли: если нашим детям опека положена и если мы от нее не отказались, то не можем ли мы рассчитывать на восстановление этих выплат каждому ребенку от рождения и до совершеннолетия.
Прощаясь с ними, не мог избавиться от мысли, что ухожу в темноту. Но представьте, каково незрячим слышать из темноты раздраженную претензию, чтоб не путались под ногами. Именно таково, согласитесь, отношение к ним со стороны чиновников, ответственных за опеку.
По логике закона и морали
Так положено ли по нашему законодательству опека детям незрячих граждан? Если подойти со стороны определения их дееспособности, то нет. Потому, видимо, и нет незрячих граждан в каких-то специальных медицинских списках. Но в ст. 31 ГК РФ сказано, что «опека и попечительство над несовершеннолетними устанавливается также в целях их воспитания».
В соответствии же с ч.1 ст.121 Семейного кодекса РФ защита прав и интересов детей на органы опеки и попечительства возлагаются в случаях признания родителей недееспособными, болезни родителей, а также в других случаях отсутствия родительского попечения. То, что детям незрячих граждан для их благополучия необходима опека, очевидно из судебной практики, которая изобилует решениями о признании незаконным отмены опеки над такими детьми.
А теперь о том, что тем гражданам, которые вовремя не оформили опеку и в письменной форме ни разу не обратились в орган опеки, проблематично рассчитывать на получение полного пакета опекунских выплат. И это потому, что оформление опеки — дело добровольное. В итоге выходит, что ответственность чиновников за то, что не все осознанно отказываются от опекунских выплат, остается вне правового поля.
На это есть нормы закона, которые обязывают органы опеки и попечительства выявлять детей, нуждающихся в опеке, и затем в течение месяца решить вопрос о назначении опеки.
Пункт 21 ст.35 Гражданского кодекса гласит: если в течение месяца не назначен опекун, исполнение обязанностей опекуна временно возлагается на орган опеки. Согласно другой норме закона (ч.1 ст.122 СК РФ), орган опеки в течение трех дней со дня получения сведений о детях, нуждающихся в опеке, обязан начать работу сначала по их подтверждению и затем по обеспечению защиты прав и интересов каждого из них. По логике этих норм закона, органам опеки о детях незрячих граждан должно быть известно со дня их рождения. И далее выходит: опекунских выплат они лишаются окончательно, если об отказе от них было заранее известно в органе опеки. То есть вопрос опеки зависит не только от письменного обращения по поводу ее оформления, но и письменного отказа от нее. Это логично, морально и не противоречит закону.
Техника чиновничьих разборок
Если вспомнить пример оформления опеки над сиротой из детдома, то, согласитесь, со стороны тех родителей трех детей попытка наживы не столь очевидна, в каждом таком случае все-таки, видимо, надо разбираться детально. Но что касается чиновников, и в этом, и в других случаях многие видят в их действиях большую вероятность корысти.
Во всяком случае, не слышал, чтобы кто-либо связывал из действия с чувством долга.
Существует мнение, что в социально окрашенных органах, о которых шла речь, есть и такие чиновники, которые сдирают с каждого что только могут, но есть и такие, кто старается это делать, что называется, по-божески, берет не с каждого и делает это не столь навязчиво, вымогательски. Что примечательно, между этими «активными» опекунами своих клиентов и теми, кто так не может, существуют неафишируемые трения, которые порой переходят в активную фазу, особенно обостряются они при смене работы или переходе на пенсию.
Подтверждением подобных коллизий между чиновниками стало письмо в редакцию «Дагправды», подписанное зам. прокурора Ленинского района г. Махачкалы Сергеем Абдуллаевым и ст. помощником прокурора Ленинского района г. Махачкалы Еленой Захаровой. В нем речь шла о нарушении жилищных прав несовершеннолетнего молодого человека.
Его отцу, признанному судом недееспособным и находящемуся на принудительном лечении, принадлежала двухкомнатная квартира. Мачеха оформила над молодым человеком опеку и с согласия органа опеки разменяла эту квартиру на две однокомнатные квартиры в городе Каспийске. Затем одну из них оформила на свою сестру, продала и, доплатив, купила там же, в Каспийске, двухкомнатную квартиру в элитном доме. И вскоре мачеха обратилась в орган опеки с просьбой снять с нее эту социальную обязанность, что и было сделано.
Прокуратура считает, что орган опеки и попечительства при даче согласия на продажу квартиры обязан был по закону проверить действительно ли это отчуждение жилья производится в интересах подопечного. Называется и конкретный ответственный за это сотрудник. Кстати, ею оказалась та самая Раисат Кадиева, которая от администрации Ленинского района выступила в суде за признание незаконной отмены опеки над детьми незрячей Заиры Магомедовой. От представителей прокуратуры в заключении прозвучало в адрес социальных работников предостережение не опускаться так низко, корысти ради, не забывать, что кроме закона есть еще совесть.
Этот материал под заголовком «Мошенники» по инициативе зам.главного редактора Бурлият Токболатовой, которая знала всю подоплеку, был снят, что называется, прямо с полосы. Было это в середине декабря прошлого года. Но 29 января этот материал снова поступает в редакцию факсом без выходных данных.
С учетом того, что имеется постановление следственного органа, подтверждающего непричастность Раисат Кадиевой к совершению преступных действий, связанных с этой квартирой, подобная настойчивость представителей прокуратуры — во что бы то ни стало обнародовать эту историю — наводит на размышления.
Остается добавить, что Раисат Кадиева уже не работает в отделе опеки Ленинского района. И еще! Мне довелось прочитать несколько заявлений в адрес мэра столицы, в которых просматривается конфликт между Раисат Кадиевой и действующим сотрудником отдела опеки Бакият Умахановой.
Речь идет о разных подходах к оформлению и отмене опеки, и эти подходы порой какие-то собственнические. Поистине, когда знаешь, что человеку надо, и имеешь возможность дать это или отобрать, то становишься его господином. Избавь нас, господь, от таких господ.
P. S. Когда этот материал был готов к печати, мне стало известно, что тот прокурорский материал все-таки был обнародован.
Его опубликовала газета «МК в Дагестане» под хлестким заголовком «Защитить от опекуна» (Елена Захарова, 18 — 25 февраля 2010 года). Это произошло несмотря на то, что ответственные работники Сергей Абдуллаев и Елена Захарова не могли не знать о существовании постановления, в котором говорится о прекращении уголовного преследования Раисат Кадиевой в связи с непричастностью к совершению инкриминируемого ей преступления.
К сожалению, приходится констатировать, что у нас такое вполне возможно. И попробуй привлеки этих людей к ответственности, особенно того, кто публично под этим не расписался. Думаю, очень многие согласятся, что ох как это сложно будет сделать. Во всяком случае, такой ход событий воздаяния каждому по заслугам не является в нашем обществе в порядке вещей. Более того, по мере возможности окружающие люди будут стараться не видеть этот факт. Так что есть на что указать в утешение незрячим с улицы Лаптиева.
Их, в сравнении со многими из нас, никак нельзя назвать слепыми. Потому что, как известно и как это подтверждается в наших героях, для того, чтобы по-человечески видеть мир, одних глаз недостаточно. И даже можно обойтись без них.