По данным правоохранительных органов, как минимум 60% российской контрафактной продукции производится в регионах ЮФО и СКФО. Кризисные симптомы в экономике только обостряют масштаб проблемы, а методы контрафактщиков становятся всё более изощрёнными. Для реализации их продукции всё чаще используются интернет-технологии, а легальным производителям подделки наносят не только репутационный ущерб.
На Юге рынок контрафактной продукции испокон веку обширен и многообразен — от лермонтовских «честных контрбандистов» и воробьяниновского «Титаника» до советских цеховиков и кавказских водочников времён «лихих девяностых». При развале системы ГОСТа полки продовольственных магазинов заполнились либо откровенным фальсификатом, либо продукцией сомнительных разливочных и разделочных подпольных цехов. А когда в России появились фирменные магазины мировых марок, параллельно вовсю работали пошивочные, скорняжные и обувные мастерские, выбрасывающие на рынки продукцию «под Шанель». Среди главных центров производства контрафакта традиционно были Ростов-на-Дону, Пятигорск, Махачкала.
С подпольными мастерами пытались бороться, и даже добились некоторых успехов, главным образом в сфере продаж аудио? и видеопродукции. Как пояснили «Эксперту ЮГ» в Федеральной антимонопольной службе, если в 2000 году уровень контрафактной продукции на юге России в определённых товарных группах достигал 60%, то к концу десятилетия эта цифра снизилась до 10–15%. Однако в масштабах страны размах рынка всё равно остаётся гигантским: общие потери добросовестных производителей от контрафактщиков, по некоторым оценкам, достигают 30 млрд долларов в год.
С началом нового экономического кризиса ситуация в этой сфере вновь обострилась. По мнению экспертов, в условиях кризиса рядовые потребители стремятся к максимальной экономии, что создаёт весьма благоприятные условия для производства и распространения контрафакта. «Производство контрафакта — крайне гибкая отрасль, которая проводитсвои маркетинговые исследования, — уверен Алексей Попович, исполнительный директор некоммерческой организации “РусБрэнд”, объединяющей производителей фирменных торговых марок в России. — Например, даже чувствительные к ценам провинциалы поняли, что в два-три раза дешевле продаются только подделки, поэтому теперь контрафакт — с хорошей упаковкой — начал стоить всего на 5–10 процентов меньше фирменной продукции».
Потерянный мир
Эксперты Высшей школы экономики установили, что в ЮФО и СКФО чаще всего подделывают программное обеспечение,парфюмерию, бытовую химию, спортивную одежду и обувь, ГСМ, продукты, минеральную воду, алкоголь и медикаменты — большинство соответствующей продукции на Юге в больших количествах выпускают легальные производители. Как пояснили «Эксперту ЮГ» в правоохранительных органах, особенностью юга России является то, что большая часть контрафактной продукции производится на месте — в ЮФО и СКФО клепают, выращивают и разливают не менее 60% российского контрафакта.
Одним из самых коммерчески выгодных считается производство контрафактной минеральной воды, которое (особенно в весенне-летний сезон) приносит владельцам подпольных цехов доход, сопоставимый с нелегальной торговлей оружием. Доля подделок на этом рынке колеблется от 50 до 75% всего объёма, причём без адекватной реакции контролирующих структур оборот контрафакта будет только расти. Объём российского рынка питьевой и минеральной воды сегодня превышает 300 млн дал (или 1,2–1,5 млрд долларов) и ежегодно увеличивается на 12–15%, особенно в сегменте бутилированной воды и бутылок большого литража для кулеров. Если средний европеец ежегодно потребляет свыше 100 литров бутилированной воды, то житель России — всего 10–15 литров, что даёт значительный потенциал роста для производителей контрафакта под известными марками, многие из которых зарегистрированы на Юге.
Большую тревогу вызывает и рост контрафакта в сегменте фармацевтических препаратов, где доля фальсификата оценивается на уровне 15–20% и приносит доходы теневому бизнесу на уровне 300–350 млн долларов в год. Рынок контрафактной косметики и парфюмерии (главным образом из Турции и ОАЭ) превышает половину от всей поставляемой на российские прилавки продукции (в Москве — до 80%) и приносит теневикам до 3 млрд долларов.
Для Северного Кавказа особая контрафактная статья — подделка горючего. В Дагестане хищения сырой нефти из трубовопровода Баку?—?Махачкала?—?Новороссийск стали повсеместным явлением и без преувеличения высокотехнологичным бизнесом. Специалисты «Транснефти» говорят, что авторы незаконных врезок в «трубу» используют спутниковые технологии и часто являются сварщиками высочайшего уровня, способными сделать врезку, несмотря на давление в несколько атмосфер. По мнению отраслевых экспертов, из ежегодно прокачиваемых через Дагестан 4,5–5 млн тонн нефти на территории республики воруют 300–500 тысяч тонн. Нефть перерабатывают в низкокачественное топливо на нелегальных мини-НПЗ, а затем продают на заправках под брендами-подделками типа «Росснефть», «Русьнефть», «Луксойл», «Укойл» и даже ЮКОС.
По следам контрафактного поллитра
Ещё одна популярная среди подпольных умельцев отрасль южной экономики — производство алкогольной продукции, и здесь наличие контрафактного следа, как выясняется, может выступать весомым аргументом в борьбе за легальные активы. Например, контрафактные мотивы обнаружились в недавней инициативе руководства Дагестана, решившего приватизировать ГУП «Кизлярский коньячный завод» — старейшего российского производителя коньяка и одного из крупнейших налогоплательщиков в республике. Одним из аргументов в пользу перехода предприятия в частные руки стало якобы случившееся на ККЗ снижение качества продукции, в том числе из-за поставок на завод так называемых «грязных спиртов». Впервые об этом стало широко известно со слов главы Дагестана Рамазана Абдулатипова, который в конце февраля во время прямого телеэфира заявил, что в прошлом году завод «вкачал» в производство материалы низкого качества почти на 1,5 млрд рублей.
Затем с более подробным разъяснением в интервью РИА «Дагестан» выступил заместитель министра сельского хозяйства и продовольствия республики Гайдар Шуайбов. По его словам, анализ договоров о поставке виноматериалов и коньячных спиртов, заключённых заводом в 2011-2013 годах, вызывает серьёзные сомнения в их качестве. Продукция приобреталась у предприятий из Дагестана и Кабардино-Балкарии, которые фактически не осуществляли переработку винограда и не имели производственных мощностей для собственного виноградного спиртокурения. «Испорченные спирты, которые пропахли ацетоном, могли окончательно уничтожить авторитет продукции завода», — заявил г-н Шуайбов, заметив, что «грязные спирты» навязывались заводу из Махачкалы некоей «крышей». Поэтому позиция руководства Дагестана заключается в том, что негативные процессы, идущие на заводе, требуют вмешательства и незамедлительного оздоровления производственного процесса.
Однако инициатива приватизации легендарного завода сразу же вызвала в Дагестане нешуточное противодействие. В конце февраля в Кизляре состоялся митинг против приватизации, больше напоминавший массовую демонстрацию. Затем инициативная группа во главе с местным казачьим атаманом Николаем Спириным обратилась к депутату Госдумы Умахану Умаханову с просьбой о помощи, и тот отреагировал незамедлительно, отправив в Генпрокуратуру запрос о правомерности приватизации.
По мнению Николая Спирина, разбираться с тем, производились ли на ККЗ поставки низкокачественных спиртов, должны компетентные органы. В то же время атаман обращает внимание на другую проблему, которая давно беспокоит предприятие — под видом «кизлярского коньяка» в Кизляре рядом небольших предприятий давно производится фактически контрафактная продукция. «У нас недавно было построено семь частных коньячных заводов, которые суммарно выпускали больше коньяка, чем ККЗ, а налогов платили во много раз меньше. Пусть лучше ими займутся, чтобы они выпускали продукцию нормального качества», — говорит г-н Спирин.