Амиров о том, что беспокоит его как мэра Махачкалы.
Жизнь рядовых жителей обычно протекает в отдельных населенных пунктах. Здесь проходят первые контакты с бюрократией, здесь создаются и первые доминирующие впечатления о чиновниках. Без преувеличения можно утверждать, что от регионального самочувствия зависит самочувствие всей республики, поэтому наш еженедельник запускает новый проект — интервью с главами районных и городских поселений. Актуальные вопросы, интересующие вас, читатели «НД», вы можете присылать в адрес редакции, эти проблемы будут обязательно подняты при личных встречах с представителями местной власти. А первым собеседником еженедельника в силу понятных и общеизвестных причин стал мэр Махачкалы Саид Амиров.
О взаимоотношениях с руководством Дагестана
— Сегодня в Дагестане нет людей, которые могут сравниться с вами по политическому долголетию. Менялось руководство республики и страны, менялись персоны на управленческом олимпе, менялось все, но ваш статус оставался постоянным. Вы не устали от политики?
— Могу сказать, что это довольно неожиданный вопрос. Я думаю, нельзя устать от дела, которое приносит удовлетворение и тебе самому, и пользу окружающим людям.
Я уверен, что моя деятельность на посту мэра всегда была направлена на пользу городу и его людям. Кроме того, сегодня на мне лежит большая ответственность перед горожанами — я обязан завершить преобразования, начатые за последние годы.
— Отдельные члены вашей семьи уже занимают определенную нишу в управленческой сфере. Сказывалось ли на их выборе ваше мнение?
— Как любой дагестанец, я старался поддержать близких людей, когда они приходили ко мне за советом. Но, я думаю, у каждого есть своя судьба и свои способности. Если человек не может работать, если он не способен — я не могу заставить.
— С кем из руководителей республики вам легче всего работалось?
— Наверное, всем в республике известно, что были моменты, когда у руководства города возникали сложности во взаимоотношениях с главами Дагестана. Однако пресса часто преувеличивала эти сложности. Но я всегда подчеркивал, что эти трудности связаны с отстаиванием в первую очередь интересов Махачкалы, интересов горожан, которые оказали мне доверие, избрав главой города.
Руководитель республики отвечает за весь Дагестан. Руководитель муниципального образования — за свой город, населенный пункт или район. Иногда интересы не просто пересекаются — они в некоторых ситуациях могут быть прямо противоположными. Но это не значит, что у нас плохие личные отношения.
Я с уважением относился к Магомедали Магомедовичу Магомедову. Я до сих пор считаю, что именно его мудрость спасла Дагестан от катастрофических последствий и в 1998, и в 1999 годах. Я работал и взаимодействовал с Муху Гимбатовичем Алиевым.
Сегодня мы выстраиваем деловые, рабочие отношения с Магомедсаламом Магомедалиевичем Магомедовым.
— Есть демократичные и авторитарные методы работы с подчиненными. Вам какой стиль ближе и почему?
— Мне ближе эффективный стиль управления. Тот, который может принести максимальный результат. Методы работы прописаны Конституцией России, законом о местном самоуправлении, другими законодательными актами страны и республики. Что делать в принципиально новых конкретных ситуациях, нам подсказывают практика, опыт.
— Многие дагестанцы считают, что до власти сегодня вообще не достучаться, что она отгородилась от всех высоким забором, охраной и так далее. Поэтому и участились в республике массовые выходы на протестные акции. В каком формате, по-вашему, должны сотрудничать «верхи» и «низы»?
— Опять же отмечу, что формы взаимодействия власти и общества подробного оговорены законом. Тем более местная власть не может отгородиться от населения, так как, по сути, местная власть — самая близкая для любого человека. Разумеется, не всегда взаимодействие власти и конкретного человека проходит легко.
Я, как мэр города с населением свыше 700 тысяч человек, не смогу при всем желании лично выслушать каждого махачкалинца. Так же и президент республики не может лично выслушать каждого жителя Дагестана. Но в руководстве муниципалитета и республики есть целый штат людей, обязанных отстаивать интересы наших граждан. Если каждый чиновник на своем месте сделает все от него зависящее для решения проблемы конкретного человека, то идти к вышестоящему тому и не потребуется. И тот факт, что многие хотели бы попасть на прием к мэру или президенту, говорит о том, что еще очень много чиновничьих препон, неумения должным образом работать.
Кто гонит молодежь в леса
— Скоро Россия перейдет к прямым выборам руководителей муниципальных образований и субъектов федерации. Ваше отношение к переменам?
— Я всегда считал, что прямые выборы — это хорошо. Руководитель должен получить кредит доверия именно от своих граждан. Тогда ему проще работать — он будет выступать от имени своих избирателей. Но и чувство ответственности будет выше.
— Вы тогда будете участвовать в избирательных кампаниях?
— Поживем — увидим.
— Известно, что каждый солдат мечтает стать генералом. Вы достигли максимума своей карьеры или у вас есть потенциал для еще больших достижений?
— Может быть, в армии есть единая вертикаль, где растешь снизу вверх. В политике все намного сложнее и не все так очевидно, как кажется на первый взгляд. Я, к примеру, до того, как стать руководителем города, не был простым «солдатом». Я занимал должность вице-премьера в правительстве Дагестана. Совсем нерядовая должность, согласитесь. Но в какой-то момент я понял, что могу себя проявить в городе. Это было очень сложное и трудное решение. Но я принял его и приложил большие усилия для того, чтобы добиться поставленной цели.
— В марте прошли выборы президента России. За Владимира Путина проголосовало более 90% электората. Насколько честными были выборы? Что сказалось на победе действующего премьера — административный ресурс, симпатии дагестанцев или что-то другое?
— Уверен, что победа эта вполне заслуженная. Владимир Владимирович Путин многое сделал для Дагестана. Не буду останавливаться на примерах, они общеизвестны. И, я уверен, многое еще сможет сделать.
— Проблема так называемого религиозного экстремизма и терроризма актуальна для Дагестана в течение последних 20 лет. Ситуация, если и меняется, только в худшую сторону. Почему? Как выйти из тупика?
— Я не согласен с такой пессимистичной оценкой ситуации. Если вы помните, в 1999 году экстремисты угрожали целостности Российской Федерации и существованию Республики Дагестан как светской и демократической административной единицы. И сегодня, спустя много лет, борьба продолжается. К большому сожалению, продолжают гибнуть люди. Но масштабы угрозы уже принципиально изменились. Боевики слабеют, их время уходит.
Вместе с этим процесс обеспечения мирных условий жизни и работы людей надо ускорить. Страдает безопасность, общество несет потери. Я задавался вопросами: является ли это чисто дагестанской или российской проблемой? Нет. Значит, предстоит большая работа по нейтрализации иностранного идеологического влияния.
Можем ли мы эффективно противостоять идеологии экстремизма? Можем, но для этого надо глубже изучить это явление и выработать необходимые меры противодействия. Отсюда вывод: работу надо усилить. И в этом вопросе оказывать содействие руководству России и Дагестана. Нам необходимо отделить религию от политики. Если этого не сделать, то ничего не получится, даже если проводить мероприятия по адаптации не запятнавших себя кровью членов незаконных формирований.
— Одни говорят, что молодежь загоняет в леса власть своей недальновидной политикой, когда, например, все социальные «лифты» оказываются заполнены кланами, тухумами, семьями и так далее. Другие утверждают, что молодежь берет в руки оружие вследствие иных факторов: заграница, криминальное настоящее и прошлое, влияние интернета и так далее. Вам какая версия более близка?
— Это слишком сложная проблема, чтобы можно было ответить однозначно, тем более одной или двумя фразами. К экстремизму ведет сложный клубок противоречий в обществе. Над этой проблемой бьются умы и целые исследовательские институты в десятках стран мира, ибо она актуальна не только для России. Уже одно это говорит, что простых ответов здесь быть не может.
Власть, конечно, совершает ошибки. Но не следует все сваливать лишь на нее. Нужно посмотреть и на другую сторону, не нужно героизировать боевиков.
Вот вы отметили факт социальных «лифтов», но тут надо выяснить — а какие именно «лифты» закрыты? «Лифты» в криминальной среде? Ведь сегодня лицо экстремизма меняется. Среди боевиков все больше и больше не убежденных идейных бойцов, а обычных криминальных элементов. Они заняты давлением на бизнес, вымогательством денег посредством угроз, поджогами коммерческих объектов, похищением бизнесменов и так далее. Если речь идет о криминальных «лифтах», то их «закрытость» — это не большая потеря для общества. Так или иначе, но с преступностью следует бороться.
О критике в собственный адрес и проблемах города
— В Дагестане, к сожалению, никого не удивишь заказными убийствами. Убивают и журналистов. Недавно расстреляли нашего коллегу Хаджимурада Камалова. Кто, по-вашему, стоит за преступлением?
— Думаю, на этот вопрос должны ответить правоохранительные органы.
— А насколько значимо слово независимой прессы в реалиях Дагестана?
— Оно заметно на общем политическом фоне. Я думаю, что независимая пресса вносит существенный вклад в формирование гражданского общества в нашей республике.
— Как вы относитесь к критике в свой адрес в медийных ресурсах?
— Если критика по делу, справедливая, то позитивно. Каждая критическая публикация в прессе ложится в основу поручения главы города. Мы серьезно изучаем любую критику и исправляем ошибки, если они имеют место.
— Современная Махачкала — ваше детище. Вам нравится столица Дагестана?
— Я бы сказал так: современная Махачкала — наше общее детище; итог деловой и творческой активности всех 712 тысяч горожан. Каждый из нас ответственен в разной, конечно, степени за судьбу нашей Махачкалы.
Да, мне нравится нынешняя Махачкала. Наш город — самый быстрорастущий в России, в ближайшем времени способный превратиться в город с миллионным населением. Он динамично развивается. К примеру, одновременно строится несколько сотен многоэтажных жилых домов — их население может составить целый небольшой город. Мы развиваем базовую инфраструктуру в расчете на один миллион населения. Это огромные затраты. Иначе мы не справились бы с такими погодными условиями, с которыми столкнулись в феврале 2012 года. Мы думаем и о социально обделенных слоях населения. Так, в 2011 году для сирот выделено 74 квартиры. По собственной инициативе выделяем жилье для матерей, у которых родилась тройня. Махачкала динамично развивается и в плане экономики. И в этом — тоже наша общая заслуга.
— В городе не хватает детских садиков, школ, лечебных учреждений. Что делается для исправления ситуации?
— Проблема это очень сложная. Ее корень — в крайне несправедливом отношении к городу, к его нуждам и потребностям. Так продолжается в течение многих лет. Дагестан в целом — дотационный регион. Однако Махачкала является донором и республиканского и федерального бюджетов. Здесь собирается примерно две трети всех налогов республики. Однако почти все деньги уходят из Махачкалы. Из 16 млрд налогов в бюджете города остается менее 6 млрд. В итоге у города нет средств для самостоятельного решения этой проблемы. Здесь мы рассчитываем на помощь республики и федерального центра.
С приходом на пост президента Дагестана Магомедсалама Магомедова к нуждам города стали относиться внимательнее. Но в этом направлении предстоит еще многое сделать.
Пока же мы делаем то, что можем, своими силами. В детских садах и школах увеличивается число групп и мест. Расширяются медицинские учреждения. На базе Первой городской больницы строятся центры специализированной медицинской помощи. За последние годы мы своими силами построили и ввели в эксплуатацию несколько поликлиник, школ и детских садов. Но этого, к сожалению, недостаточно.
— Побережье Каспийского моря — один из самых перспективных природных объектов с точки зрения развития туризма. Но рекреационная зона давным-давно превратилась в элитный жилой микрорайон, где к берегу нельзя подступиться, так как все огорожено высоченными заборами. Неужели мы никогда не сможем пользоваться дарами моря?
— К сожалению, такая проблема в городе существует. Однако огородить море никто не сможет. В городе есть общественные пляжи; вокруг Махачкалы — множество баз отдыха, пансионатов, санаториев и т.д. Но нужно понимать, что построенные туристические объекты — санатории, рестораны, лечебно-оздоровительные комплексы — необходимая инфраструктура для развития туризма. Не будет этой инфраструктуры — Дагестан никогда не сможет воспользоваться своими преимуществами привлекательного региона для развития туризма. Если существует проблема незаконных захватов земель в рекреационной зоне, то этот вопрос должен решаться общими усилиями. Здесь должны подключиться и вы, СМИ, и правоохранительные органы, и ведомства, в чьем ведении находится земля, и республиканское руководство…
О транспорте и прошлой жизни
— Везде принято, что разрешение на строительство дается только при наличии соответствующей инфраструктуры, но у нас сначала строят дом, затем сами жильцы подключаются к инженерным коммуникациям. Также ходят слухи о самых различных коррупционных схемах, из-за которых стоимость жилья возрастает многократно. Как решается эта проблема?
— Вы знаете, что Махачкала — привлекательный город для переселения. Десятки тысяч дагестанцев планируют переселиться в город или уже строят недвижимость здесь. И невозможно требовать от них не строить дома, не дождавшись развития инфраструктуры.
К сожалению, из-за упомянутого мною несправедливого распределения бюджета Махачкала не имеет возможности развивать инфраструктуру на нескольких тысячах гектаров одновременно. В городе сегодня проживает четверть населения республики, но при этом, повторюсь еще раз, бюджет Махачкалы составляет лишь 10% от бюджета Дагестана. Мы собираем три четверти всех налогов, что собираются в Дагестане. Махачкала является донором республиканского и федерального бюджетов, но мало что получает в ответ. Это порождает неудобства для наших граждан и создает потенциальную опасность возникновения коррупционных схем.
— В Махачкале почти нет общественного транспорта, зато наблюдается избыток маршрутных такси. Также растет количество частного транспорта. Уже сегодня в городе нередки огромные пробки. И ситуация ухудшается с каждым днем. Почему бы на первоначальном этапе не сделать выделенные стоянки для тех же маршруток?
— Если я вас правильно понял, речь идет об остановках для маршрутных такси. Мы несколько раз пытались активизировать работу. Обязывали водителей маршрутных такси, требовали от инспекторов ГИБДД ужесточить требования к водителям, нарушающим правила посадки и высадки пассажиров. Но здесь все упирается в массовое отсутствие культуры поведения. К примеру, водители жалуются, что их попытки высаживать пассажиров лишь на остановках наталкиваются на ожесточенное сопротивление со стороны клиентов, вызывают многочисленные скандалы. Сюда следует добавить и отсутствие культуры у собственников легковых машин. Мы расширили улицу Ярагского на одну треть, появилась широкая магистраль. И что же? В два ряда паркуются водители! Заняты остановки общественного транспорта.
Борьба за городскую культуру — это общая задача всех органов, в том числе правоохранительных. Эту работу надо проводить комплексно. Мы инициировали принятие республиканского закона «О транспорте». Надеемся, что его вступление в силу поможет снять многие противоречия и проблемы.
— Оглядываясь на прошлую жизнь, вы находите в ней такие моменты, о которых жалеете, о которых можете сказать: «Я был тогда неправ, надо было пойти по другому пути?».
— Конечно, такие моменты есть в жизни каждого человека. Но даже отрицательный опыт — это опыт, который делает нас сильнее, который помогает нам извлекать уроки и лучше ориентироваться в тех ситуациях, где раньше мы совершали ошибки.
Источник: http://www.mkala.ru/news/administration/2012/04/21/news_1386.html