«Мактуб» по-арабски означает «это написано». Судьба отдельного человека, судьба отдельного народа и человечества в целом – «мактуб». Все записано и представлено к исполнению. Давайте обратимся к судьбе одного дагестанского селения. Топоним Калакорейш в русском языке имеет несколько вариантов транскрипции, мы в данном тексте будем пользоваться вышеуказанным вариантом.
Калакорейш является интереснейшим объектом для историков и археологов. Учеными установлен возраст могил на так называемом «арабском» кладбище Калакорейша – десятый век нашей эры. «Тарих Дагестан» рассказывает о том, как арабы обосновались в Кайтаге, избрали себе резиденцию, основали Калакорейш: «Мусульмане поселились в этой области с радостью и в спокойствии. Престол Газанфара с гордостью и достоинством занял один из потомков шейха Ибрахима Абу Исхака (потомка Хамзы, дяди пророка) эмир Чуфан… Он был первым, кто занял престол в вилайате Хайдак; он основал в Хайдаке большое число многолюдных селений и избрал своей резиденцией город Кала Курайш, расположенный на скале, над ущельями, при реке» (Шихсаидов А. Р. с соавторами, Дагестанские исторические сочинения, с. 101). Эта цитата приведена мною только для того, чтобы показать ценность исторического наследия селения, возраст которого больше, чем возраст такого города, как Москва. Калакорейш, по свидетельству таких ученых, как Шихсаидов Амри Рзаевич, Магомедов Мурад Гаджиевич и других, был первым источником распространения ислама на дагестанской земле. Кроме того, селение имеет немалую доисламскую историю. В этом нет ничего нового, я хочу поговорить сегодня о том, что «было написано» для судьбы жителей этого селения в двадцатом веке.
Советская власть была последним сильным политическим образованием на одной шестой части суши. Сильная власть – хорошая штука, это вам скажет любой житель нашей страны, имеющий опыт сознательной жизни на отрезке последних двадцати пяти лет. После того, как мы два года боролись с игровым бизнесом в виде казино, салонов игральных автоматов и т.п., не одержав сокрушающей победы, с этим трудно не согласиться. Сильная власть прекратила бы это безобразие в считанные часы.
Но автократия иногда играет со своими подданными в довольно жестокие игры с легкостью, достойной лучшего применения. В 1944 году наша сильная власть очистила территорию Чечни от коренного населения. Я не историк, не политолог и не философ и не берусь судить о таких явлениях, как сталинизм или багировщина. Но дело в том, что в поле зрения сильных мира сего попало наше маленькое селение. Какая была необходимость заполнять пустоту Чеченской Республики жителями Калакорейша, мне понять трудно. Отец рассказывал мне, что стены домов в Калакорейше власти сломали выше уровня окон, чтобы у жителей не было соблазна и физической возможности вернуться к родным пенатам. Старики вспоминали, что переселение осуществлялось добровольно-принудительным методом. Это как колхоз: «Хочешь – вступай, не хочешь – тоже вступай, дело добровольное».
Население перевезли в Курчалоевский район Чечни, в селение Маер Топ. Название села я два раза переспросил у дядьки, который мне это рассказывал. Может, я не дослышал; может, он нечетко его произнес. Если я переврал название, прошу прощения, но это, по-моему, не принципиально. Через тринадцать лет государство отыграло все назад. Чеченцев вернули из Северного Казахстана и Сибири на родину. Мои односельчане жили вместе с законными хозяевами еще месяцев восемь. Потом нам разрешили вернуться домой, но на старом месте не удалось нормально восстановить хозяйства. Примерно сорок человек восстановили разрушенные жилища, но вдохнуть жизнь в общину не смогли, в конце концов, жителям Калакорейша выделили участки под застройку в поселке Мамедкала. Те, кому хватило терпения на трехкратное переселение, построились на отведенных участках. Сегодня в Мамедкале существует район под названием «Калакорейш», насчитывающий около трехсот хозяйств.
Что мне нравится в моих односельчанах – это их природное добродушие. Никто из них не посчитал себя обиженным Советской властью, какими-то репрессированными и т.п. «Мактуб» – так, значит, было написано для нас. И все. Ни один калакорейшец, насколько я знаю, никогда не поднимал вопроса о вынужденном переселении, о компенсациях, о чем-то подобном. Некоторые наши сельские джамааты выклянчивают у власти то, что, по их мнению, им полагается вернуть. Какие-то земли, участки под застройку, почему-то поближе к Махачкале. Не буду называть их, им виднее. Наверное, им чего-то не хватает. Пусть будет у них еще больше, не жалко.
В этой катавасии остается один нерешенный вопрос. Историко-культурное наследие Калакорейша заслуживает особого к себе внимания. Селение, возраст которого, пожалуй, один из самых почтенных среди дагестанских селений, достойно того, чтобы его исторические памятники хотя бы были восстановлены и доступны для тех, кто пожелает с ними ознакомиться. Попытки вернуть Калакорейшу вторую жизнь предпринимал мой двоюродный дядя, Султанов Омар Алиевич. С 1991 по 2004 гг. он проживал там большую часть времени, проделывая работу по восстановлению исторических памятников и жилых домов. После его ухода из жизни эстафету принял другой родственник Багомед Рамазанов. Он выполняет функцию смотрителя этого исторически ценного объекта. Вообще, «могикан», рожденных в самом селении, остается все меньше и меньше. Время берет свое. Сегодня я могу насчитать всего человек 30. Пока они живы, мы можем еще успеть собрать какие-то сведения из жизни старого Калакорейша. Но … «мактуб» – все уже написано, отмерено и взвешено.