Когда раздались первые такты бубна, все вокруг примолкли, а при первых звуках яркого сочного голоса стих веселый праздничный гомон свадьбы.
Не верилось, что это поет пожилая женщина: песня будоражила душу…
Послушайте меня, друзья,
Хотя боль души моей
Пересказать нельзя.
От горячих слез моих
Снег в горах растаять должен,
От тоски моей и стонов
Скалам в пору расколоться…
Это пела Мукминат Махмудова — уроженка с. Караша Лакского района.
Мукминат была единственной дочерью. Детство текло беззаботно: училась в школе; помогала родителям соседям старушкам — носила им воду. И всегда пела.
По соседству жил парень Абуталиб, любил он слушать ее песни. Но пришло время, и Абуталиб уехал в Саратов и поступил в техникум. Через год вернулся в село, попрощаться с родителями — его призывали в армию.
И тут Абуталиб узнал, что Мукминат сватает ее родственник Гусейн
Абуталиб просил подождать год, а он приедет в отпуск и сам оденет ей кольцо. Девушка обещала. Разговоры о замужестве Мукминат постепенно заглохли. А Мукминат уже часто думала об Абуталибе, ей было тогда 16 лет.
И вот от Абуталиба долгожданное письмо, сохранившееся до наших дней.
Благоухание твое до меня доносится,
Но рука моя до тебя не доходит.
В пустыне пробившийся
Прохладной воды родник,
Журчащий голос твой слышу,
Но губами к тебе не приник,
И Мукминат послала Абуталибу первый ответ в стихах.
От того, что я не рядом,
Ты об этом не грусти,
Если Ты в мой сад придешь
Попросить цветок сорвать
Тебе не только тот цветок
Душу свою могу отдать,
Не суждено было Абуталибу приехать в отпуск, а через два года началась воина, и Абуталиб был в числе первых защитников Родины.
Пришло письмо от Абуталиба с фронта. «Верьте, враг будет скоро разбит, и мы с победой вернемся домой». Абуталиб писал редко и коротко.
В 1942-м пришло извещение, что старший брат Абуталиба — минометчик Магомед пал смертью храбрых на поле боя. Горькая весть сломила его отца, он заболел и вскоре умер. Абуталиб сердцем чуял недоброе. И часто спрашивал о брате и об отце. После утрат мать Абуталиба, Уди, слегла от горя. Мукминат была рядом с ней, помогала по хозяйству, поддерживала добрым словом. Уже полгода не было от Абуталиба вестей, но сердце подсказывало: Абуталиб жив! Но где он, что с ним?
И вот почтальон принес письмо, Абуталиб писал, что попали в окружение. А там и ранило его, да еще и контузило, вот уже несколько месяцев лежит в госпитале. Письмо было написано чужой рукой. Собрали по родным и соседям кое-какие продукты: сушеное мясо, орехи, баночку меда, топленое масло и отправили посылку. Мукминат вложила туда и письмо, и сочинила стихи:
Олень мой бесценный в недоступных горах,
Узнав, что ты ранен, исстрадалась я.
Если не приходят письма от тебя,
Мысли мои чернеют тридцать раз на дню.
Через месяц Абуталиб сообщил, что поправляется.
Мукминат работала в колхозе. Холодными зимними вечерами женщины села вместе вязали, шили, шерсть чесали. Вместе и работалось веселее, да еще керосин экономили. Иной раз у одной лампы 20 человек собиралось, делились новостями, кому и откуда известие пришло, обсуждали, что по радио говорят.
А потом Абуталиб сообщил, что вернулся в свою часть. А победа все не приходила… Минуло три очень длинных года. Гибли каращинцы. Не было в селе женщины, не одетой в траур: у кого сын, у кого брат, у кого родственник пал в бою. 4 месяца прошло без писем от Абуталиба. Уди пекла традиционные лепешки и по пятницам раздавала садака, просила молиться за сына. И сама молилась — вернись с фронта, сынок.
И вот, пришла радостная весть — победа!
Через несколько дней председатель колхоза поехал в Кумух, разузнать о судьбе тех, от кого нет никаких вестей. Все женщины вышли на окраину села и с нетерпением ждали его возвращения. Когда лошадь показалась из-за горы, все оживились. Но председатель еще издали слез с лошади и шел медленно и молча. Женщины поняли: нет хороших вестей.
— Там ничего не знают о них, обещали выяснить, записали все фамилии и части, где они служили, и адреса, откуда поступило последнее письмо. Много наших в плену у немцев, их обменивают на пленных немцев.
Только летом 1946-го пришло письмо от Абуталиба из Таджикистана. Писал, что был в плену у немцев, в концлагере почти 2 года, недавно их обменяли на немецких военнопленных и вернули на Родину, но отправили на рудники. Он и несколько лакцев из разных сел вместе. А еще он просил — верьте, за нами нет вины: не изменяли. Родине, не предавали, не трусили в бою
Ждали, что скоро всех бывших пленных отпустят домой. Но шли дни за днями, за месяцем месяц, а в судьбе Абуталиба не было перемен…
Мукминат решила поехать к Абуталибу и написала ему письмо. Он прислал ответ: "Ты не за решеткой и сможешь дойти до меня". А затем написал письмо и ее отцу. «Эфенди один раз в жизни замени мне отца, привези Мукминат»
Холодным осенним утром, уложив вещи на ослов, двинулась Мукминат с отцом из селения к шоссейной дороге. Потом на грузовой машине доехали до Буйнакска. Затем поездом до Махачкалы. С трудом взяли билет на поезд в Баку, а из Баку в Красноводск добирались пароходом, а оттуда поездом доехали до станции Урусовка.
Нет, не десять дней прошло!
Десять тысяч дней прошло!
А дороге этой длинной
Конца-края не было…
напишет потом Мукминат, вспоминая эту тяжкую дорогу.
Было очень холодно, кругом все замёрзло, а в диспетчерской горел в печи огонь, и было тепло. Сюда заходило много людей. Мукминат сидела у окна и смотрела на дорогу. И вдруг она услышала разговор на лакском языке и обернулась — отец разговаривал с каким-то стариком.
— С приездом, Мукминат! — сказал, подойдя к ней, старик.
Она взглянула в его глаза и узнала. "Боже мой, что сделали с ним фашисты, неужели это Абуталиб!" — обожгла мысль. Она протянула ему дрожащую руку, ручьем хлынули слезы.
— Зачем плакать? Мы живы и встретились еще на этом свете? — сказал Абуталиб. Голос его дрожал от волнения. Впалые щеки и длинная борода делала его стариком, костлявые тонкие руки его дрожали.
— Что же с тобой случилось? – спросил Эфенди
— Было ранение, но и в немецком концлагере был. Из пленных, и одного из десяти в живых не осталось. Нам еще повезло, мы ступили ногой на родную землю…
В этот день дагестанцы собрались у Абуталиба. Негде было сидеть, все стояли вдоль стен, рассказывали о пережитом.
— Как может больной человек делать эту тяжелую работу, получая в сутки 800 г. хлеба и не имея другой пищи? — удивлялся Эфенди.
— Мы в концлагере делали еще более трудную работу, а на сутки давали кусочек черного хлеба чуть больше спичечного коробка. Когда вели на работу, немцы заставляли нас подняться на один холм, затем с вершины холма прикладом ружья толкали нас и сбрасывали вниз, если упавший не мог подняться, его пристреливали на месте, так как он уже не работник. Бывало, что и на холм подняться не могли заключенные, этих на полпути расстреливали, — сказал Газимагомед.
— Однажды, мы работали в степи, — вспоминал Абуталиб, — я нашел несколько маленьких тыкв. От радости не знал, что с ними делать. И вдруг вспомнил отца и сына — двух лудильщиков из Кумуха, попавших в плен. Они едва могли стоять на ногах от голода. Я пошел к ним. А у самого от радости — рот до ушей, будто я им драгоценность несу. Протянул одну тыкву. У старика потекли слезы. Дрожащими руками взял тыкву, успел поцеловать мою руку, а тыкву протянул сыну и сказал:
— Поешь, сынок, хоть одним днем раньше тебя я на этот свет появился, так пусть и умру раньше, проживи хоть на день дольше меня, поешь.
Но сын разделил тыкву пополам и пока отец не съел свою половину, не начал есть. Они благодарили меня, будто я им корову подарил. Никогда в жизни не забуду ту картину
Однажды, у меня украли котелок. Ничего другого, чтобы налить пищу, у меня не было. А если котелка нет и еду не давали. Утром я съел кусочек хлеба, что оставил с вечера, утром еду не давали, и пошел на работу. К обеду принесли суп и стали раздавать. Суп — две-три семечки и чуточку зелени в кипяченой воде. Когда дошла моя очередь, протянул свою шапку. Налили. Положил под шапку руки и бегу назад быстро, чтобы суп не весь вытек. А есть не разрешалось, ближе, чем на 300 шагов, от места раздачи. Иначе тут же расстреливали. Я бегу и думаю, вот бы в рот эти капля, что падают вниз. Наконец, добрался до черты, выпил 2-3 глотка, что остались в шапке, и еще на дне оказалось несколько семечек, это тогда было большое богатство. Вечером друзья нашли где-то котелок и принесли мне. В лагере ежедневно умирало много людей, котелки умерших давали вновь прибывшим, так и мне достался новый котелок.
До полночи беседовали земляки, позабыв, что рано утром на работу. Они считали, что находятся в раю, по сравнению с тем, что было в концлагере.
Прошло несколько дней и Мукминат сказала отцу, что решила остаться еще на некоторое время. Абуталиб надеялся, что скоро его освободят, и они вместе поедут домой. Эфенди стал молча собираться домой и, уезжая, сказал дочери: "Раз ты меня не слушаешь, не надейся больше и на мою помощь"
Наступила весна, Мукминат стала ходить в горы и собирать зелень. Дагестанцы приносили ей немного муки, и она готовила курзе.
Однажды вернувшись с гор, Мукминат обнаружила, что их обокрали. Она в это время ждала ребенка, и очень переживала, нет для будущей крохи ни пеленки, ни распашонки, ни одеяла — все украдено.
Услышав об этом, пришли лакцы и принесли талоны, которые им дали на одежду. — Купите все, что необходимо
Когда гости разошлись, Абуталиб сказал: — Наше счастье я держу в руках, как горящую свечу, боюсь, как бы случайное дуновение не потушило ее…
Эти слова словно разбудили ее ото сна. С тех пор она старалась скрывать все неприятности. Потом оказывалось, и он от нее скрывал неприятность.
— Вот так он заставлял меня шагать по жизни, пряча все плохое за спиной, перенося на своих плечах и преподнося на ладонях все хорошее, приятное. Встречаю я молодых, что выдумывают причины для ссоры: этого нет, того не хватает, делают бурю в стакане воды. А я им говорю, все у вас есть, нет только любви и жалости друг к другу. Когда между мужем и женой есть любовь и согласие, все и хватает и во всем везет.
Родился сын и Абуталиб любовался ребенком, носил на руках, и с работы летел домой, быстрее хотелось увидеть малыша. Но вскоре ребенок заболел. Абуталиб бегал, искал врача, но так и не смогли спасти первенца
Если к заключенным приезжали родные — они непременно заходили к Мукминат, благодарили ее за участие к их близким. В то время отменили талоны на одежду и питание, и можно было хоть и дорого, но купить самое необходимое в магазинах. Заключенные получали за работу больше. Мукминат научилась говорить по-таджикски и ездила в Ленинабад на базар, покупала себе и другим все необходимое.
И снова запела Мукминат, как прежде. И второго сына она родила в той же хибаре. Назвали его Махмудом, в честь отца Абуталиба.
Однажды явились на рудники сотрудники милиции и многих заключенных забрали в Ленинабад, в т.ч. и Абуталиба. Ждала его несколько дней Мукминат, думала вот-вот вернется. Говорили, что забрали их для следствия, будет суд, а потом может быть и освободят, когда узнают, что нет за ними никакой вины. Но Мукминат поняла дело обстоит не так просто. Она потеряла сон, извелась от переживаний, у нее стало пропадать молоко.
Мукминат решилась и, оставив ребенка у знакомых, поехала в Ленинабад, разузнать все. В Ленинабаде было много приезжих из Дагестана, все хлопотали о своих близких. Передач в тюрьме не принимали, свиданий не разрешали. Единственное смогли узнать: все их дела, как бывших военнопленных, переданы военному трибуналу. Вернулась Мукминат еще более подавленной. Еще много раз ездила Мукминат в Ленинабад в надежде хоть что-нибудь услышать или узнать, но никто ее и слушать не захотел.
Через 3 месяца был суд. Всем заключенным присудили по 25 лет тюремного заключения. Вместе с Абуталибом судили еще четырех лакцев: Гусейна Амирханова из с. Цийша, Давуда из с. Шуни. Сайгида Курбанова из с. Кара и Абдулла из Халакар.
Мукминат послушала Абуталиба и решила вернуться на родину. С 9-месячным малышом приехала Мукминат в Караша и сразу пошла к свекрови. Лежала она парализованная, онемевшая от горя. В доме не было ничего.
Оставить больную свекровь и ребенка и работать в колхозе Мукминат не могла. Только мать помогала продуктами. В селении ее называли женой изменника и врага, из колхоза продуктов не отпускали ни ей; ни свекрови, на работу не принимали.
Наконец-то пришло от Абуталиба письмо из местечка Усть-Кут, на берегу реки Лены. Абуталиб писал, что все нормально. Они послали в Москву просьбы пересмотреть их дело, и ждут ответа.
Наконец Мукминат предложили работать на самых дальних участках. Приходилось в четыре часа утра вставать и вместе с ребенком отправляться работать там, куда никто не шел. Доведенная до отчаяния, Мукминат послала мужу в Сибирь стихи:
Мой безвинный белый тополь,
Закованный, безгрешный олень,
Хоть бы и меня посадили вместе с тобой леденеть.
От фашистских пыток изувеченный мой друг,
Почему же и на Родине твои страданья длятся?
Завидую ашугу, ибо знаю:
Что в песнях печаль свою он изольет.
Завидую плакальщице, что слезами
Может вылить свою горечь.
А с кем мне, обездоленной, боль души разделить?
Мукминат получила ответ на свое письмо от Абуталиба, который тоже написал в письме несколько строк стихами:
Хоть и крепки морозы в сибирской стороне,
Наша любовь горячая греет душу мне
Работа такая тяжкая в закованном льдом краю!
Все я снесу, все выдержу и на ногах устою.
Горе, если нашу любовь уложат в землю несчастья.
И не опишут в книгах ее ни поэт, ни писатель.
Мать Абуталиба умерла, а Мукминат оставила сына у своей матери и поехала в Махачкалу, искать работу. Устроилась на швейный комбинат, сняла квартиру и стала хлопотать о пересмотре дела своего мужа.
В 1953 г. умер Сталин. Вскоре пронеслась весть, что всех, безвинно осужденных, будут освобождать. Но долго тянулось ожидание, а больные слабые каторжане погибали.. Только в январе 1954 г. Мукминат получила телеграмму из Москвы. Абуталиб сообщил, что он в пути домой.
Каждый день встречала она поезда из Москвы. Однажды расстроенная вернулась домой и увидела оборванного мужчину, сидящего у ее порога. Абуталиб! Она бросилась к нему и долго не могла выговорить ни слова. Он был болен: тяжело дышал и часто кашлял.
До полуночи говорили и говорили. Сколько нужно было сказать, о нем в письмах не написано. Слушая рассказ Абуталиба о тяжких условиях заключенных в Сибири, Мукминат сравнила Сибирь с концлагерем.
— В Сибири таких пыток, как в концлагере, не было, но люди там погибали от холода, голода, болезней. Я тоже не раз болел, однажды крупозным воспалением легких, лежал в больнице при смерти. К счастью там оказался врач-кумык из Дагестана, тоже бывший военнопленный, он-то меня и спас, назначил хорошее лечение, сам контролировал медсестер, за питанием следил… Он раньше меня освободился. Вот окрепну, поеду в Буйнакск, разыщу его обязательно;
Кашель у Абуталиба не прекращался, пролежал неделю, хотел набраться сил, чтобы поехать в аул, повидаться с сыном, с родными. Мукминат, радуясь его возвращению, надеялась поставить его на ноги.
Решили: надо вернуться в Караша. Родной очаг и родные горные места сделали свое дело. Абуталиб стал понемногу работать в поле, помогал людям, кому крышу покрыть, кому окна застеклить — он был на все руки мастер и делал любую работу с удовольствием.
У Абуталиба и Мукминат родились еще дети. Потихоньку обзавелись хозяйством, появился и домашний скот. Но Абуталиб по-прежнему часто болел. Ездил он в Кумух к врачам, возвращался оттуда еще более уставшим и больным.
В 1961 г. сообщили, что Абуталиба вызывают в Кумух, в военкомат. Мукминат испугалась, собрала его в дорогу и послала с ним 14-летнего Махмуда. Под вечер не вытерпела и вышла на окраину села, стала смотреть на дорогу. Издалека увидела мужа и сына, спускающихся в ущелье. Побежала навстречу. Заметив, что они в хорошем настроении, сказала: — Слава Аллаху! — и отлегло от сердца.
Абуталиба приглашали в Кумух, чтобы вручить медаль "За освобождение Киева". Поздравить его пришли родные и друзья, даже те, кто в тяжелые годы, называя Мукминат женой изменника Родины, не давая работы, выжили ее из аула. Теперь они сидели молча и говорили невпопад. Дети, бегая вокруг отца, старались тронуть медаль рукой, только Махмуд, считая себя взрослым, выглядел гордым и серьезным.
Но состояние здоровья Абуталиба с каждым днем ухудшалось, он не мог работать, чаще лежал дома. Даже в больнице лечение не помогало. Всех удивляло, что Абуталибу всего 49 лет, а выглядел он дряхлым стариком.
Мукминат шутила, стараясь подбодрить мужа, и вселить надежду на выздоровление. А врачи беспомощно разводили руками и пожимали плечами: "Мы не боги, что в наших силах — сделаем". Так и не смогли спасти Абуталиба, он скончался на руках у Мукминат.
На панихиде Мукминат причитала:
В начале лета ледяной выпал град,
Сад, где цвели розы инеем покрылся.
Алмаз моей души река унесла в море,
И зеленое море сверху льдом покрылось.
Видели ли вы когда-нибудь чистый горный ручей.
Не успев дойти до моря скованный льдом,
Этот ручей напоминает мне судьбу любимого,
Не утолив жажду любви, ушедший в могилу.
Фашистские изверги его истязали,
Сибирские морозы его сковали.
Из какого же кремня было сделано его тело,
Что столько мук и бед переносил?
Какой же этот короткий сон — человеческая жизнь,
Какой же это обман — человеческая жизнь,
Какой же это обман — человеческая любовь,
Люди обогрейте друзей в этой жизни,
После смерти их обогреть невозможно!
Люди берегите близких в этой жизни,
После смерти их беречь невозможно!
Муж умер, остались семеро детей, мал мала меньше. "Ну что ж" — сказала Мукминат себе, — придется под платьем завязывать ремень и под платком надеть шапку, чтобы не дать детям ощутить отсутствие отца, Абуталиб не хотел, чтобы его дети чувствовали себя сиротами". Так она и старший сын Махмуд взяли на свои плечи все тяготы и невзгоды семьи.
Махмуд учился хорошо, хотел продолжить учебу, но оставить всю семью на плечах матери не хотел. Мукминат сказала: "Чем ты хуже других? Езжай, учись, а мы обойдемся, отец твой перенес концлагерь, ссылку в Сибири, слава богу, мы находимся на своей земле, в своем доме".
Мукминат вспоминала, как приехал домой сын попрощаться, призывали его в армию. Тяжело стало на душе, но взяла себя в руки и сказала: "Прежде всего, сын мой, сходи на могилу своего отца. Он хотел тебя вырастить, обучить, проводить в армию в мирное время, но не смог увидеть тебя мужчиной, защитником Родины, не довелось встретить и сегодняшний день. Сходи к нему и скажи: "Ты для меня стал образцом терпения и мужества. То, что ты стерпел, я тоже стерплю, то, что ты выдержал в своей многотрудной жизни, и я выдержу, не сделаю ничего такого, что могло бы омрачить твою память".
Мукминат собрала родных и близких, устроила проводы сына. И, конечно, сочинила песню на проводы сына и спела в тот вечер собравшимся гостям:
Уезжаешь сын родной,
Доброго тебе пути!
Пусть спокоен будет мир,
С радостью возвращайся!
Пусть мать не родит сына,
Что не годен в армии служить,
Пусть служат наши сыновья,
Чтоб возмужалыми вернуться.
Старшим будь ты сыном,
Ровесникам будь ты братом,
Перед свадьбой Махмуда Мукминат пошла на могилу Абуталиба, поделиться радостью, и, вернувшись, исполнила на торжестве такую песню:
Я сходила к другу
На свадьбу сына пригласить.
"Тело мое рассыпается,
не могу встать", — сказал.
Пойдем, — сказала я, — посмотришь
На счастье сына, на желание своей души,
Что сегодня исполняется.
"Очарованные прекрасным миром
Черные мои глаза теперь засыпаны землею,
Смотреть не могу", — сказал.
Как я вернулась от друга знает бог и я,
От слез моих теперь стала река ваша полноводной.
Об ашугах много слышала, увидеть не пришлось,
Все, что я в жизни испытала, меня ашугом сделало.
После Мукминат выдала замуж дочь и на ее свадьбу сочинила песню:
Уходишь, дочь любимая,
Счастливого пути!
Желаю в новом доме
Счастье тебе найти!
Девичьи свои привычки
В отцовском доме оставь,
Возьми на плечи дом мужа
И заботу о его родне.
Перед мужниной родней
Персиками стол накрой,
С улыбкой на лице встречай
Гостей своего дома.
Уже в пожилом возрасте легко и свободно пела горянка свои песни, лицо ее озарялось, глаза светились. Сколько бы испытаний не выпало на ее долю, она осталась красивой, лицо и душа ее излучают бесконечную доброту.
Мукминат сочиняла песни на злобу дня, против всяких войн и междоусобиц. Космический полет своего земляка Мусы Манарова она тоже отметила новой песней, которую исполняла на всех торжествах:
Горные орлы отважные
Парят на небесах,
Выше небес ты поднялся,
Наш сказочный герой!
Сын мой, Муса, спасибо,
Прославил наш народ,
Показал всему миру,
Где гнездятся орлы!
Ее дети человечны, совестливы, работящи. Махмуд закончил институт. Сын Эфенди, закончил в Москве институт им. Патриса Лумумбы и преподавал в Дагестанском Государственном университете.
Мукминат рада, что им выпала доля и счастье, которое не видел их отец, но отдал за это свое здоровье и жизнь. Рада, что исполнилась его мечта.
«Только бы дети не забывали труд и мечту отцов, берегли бы мир, свободу и счастливую жизнь на Земле!» — говорит Мукминат
Источник: http://www.aksakal.info/dag/dagestana/8485-lyubov-i-pesni-mukminat-maxmudovoj.html