Ситуация вокруг местности Караман в последние годы многих держит в напряжении. Людей интересует, исходя из каких соображений представители поселков Тарки, Кяхулай и Альбурикент практически захватили Караман. На вопросы отвечают руководитель общественного совета Кяхулая Залимхан Валиев и представитель таркинского общества Магомед-Амин Магомедов.
— 12 апреля будет два года, как мы вышли на земли Карамана с протестом от обществ Тарки, Кяхулая и Альбурикента — пригородов Махачкалы, — рассказывают наши собеседники. — Эта история началась в 2012 году, когда мы хотели провести очередное мероприятие — отметить годовщину депортации наших поселений 12 апреля 1944 года. Я хочу подчеркнуть, что наши три поселения были выселены согласно постановлению Обкома ВКП(б) ДАССР в 1944 году, а 11 марта того же года было принято постановление Совнаркома ССCР о переселении бесперспективных высокогорных колхозов на земли репрессированных чеченцев для социально-экономического развития малоразвитых общин. Спустя месяц Обком ВКП(б) ДАССР отдельно принял постановление о выселении трех наших поселений. И ссылка у него — на постановление Совнаркома СССР от 11 марта 1944 года. То есть нас выслали решением республики, а не союзного руководства. Если посмотреть оба эти постановления, то мы никак не подпадали под переселение на земли чеченцев, потому что мы, наши колхозы, к тому времени имели миллионные доходы, у нас был транспорт, который не имели многие предприятия. Но сегодня наше общество понимает: все это было сделано для того, чтобы забрать у нашего общества земли и стереть историю Тарки. Мы это сегодня так воспринимаем.
В 1991 году, когда вышел закон о реабилитации политически репрессированных народов, было принято постановление о признании насильственно переселенными репрессированными народами жителей Ауховского района Дагестана. Сказали также, что для восстановления исторической справедливости необходимо восстановить Ауховский район. В 1944 году переселили наши колхозы, упразднили наши территориальные образования общин, то есть у нас был Таркинский участок. В связи с переселением наших поселений все наши земли, а это 6300 га, были отданы Махачкале — колхозам Акушинский, Гунибский, Лакский.
Наша молодежь, те, на кого мы еще полагаемся и на кого надеемся, сказали, что устали от бесполезных слов и дел. Давайте делом покажем государству, что мы общество и у нас есть права, давайте защищать наши права законно. Если государство отказывается от взятых на себя полномочий, то есть от защиты прав гражданского общества, то и мы отказываемся от них, мы сами берем под защиту свои права в рамках светских законов.
Согласно госактам от 1937 года земли закреплены за нашими общинами на пожизненное пользование, то есть на вечную собственность. В то время шла коллективизация. И тогда за каждой общиной Дагестана были закреплены их исторические земли с согласия всех общин, не были ущемлены ничьи интересы; тогда территориальное деление шло с учетом прав и интересов каждой общины. Вот эти госакты имеются на руках у всех горных районов. Согласно этим госактам за ними закреплены земли, а все оставшиеся отгонные земли переданы во временное пользование. Та же ситуация получилась по Караману. Когда мы изучили карты, поняли: 195 га земли находятся в федеральной собственности, а в свое время земли принадлежали колхозу «1 мая». Здесь наши предки сажали бахчевые культуры: один арбуз до 25 килограммов доходил! И сегодня еще живы аксакалы, которые здесь работали, сажали. До 1980 года эти земли использовались жителями наших сел. В аренду брали, сажали, как-то использовали.
Мы вышли сюда и обратились к руководству РФ. Направили письмо в администрацию президента России. Весь «базар» идет с 2000 года. Минимущество Дагестана судилось с Росимуществом по поводу права собственности. Республика хотела взять землю в свою собственность. Она проиграла суды в 2009, 2010, 2011 годах. Потому что субъект права не определен. Землю забрали в федеральную собственность у общины Тарки, и сегодня, согласно федеральным законам, территорию должны передать первичным хозяевам этой земли. А потом уже она должна распределяться в интересах республики. Сегодня, согласно 131-му закону («Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации». — «НД»), идет административно-территориальное устройство всей страны.
— Вы сказали, что хотите возместить государственную несправедливость, имевшую место при распределении земель. Вы нашли свободный участок и пришли сюда. Вы считаете, что своим приходом выполнили те функции, которые государство должно исполнять? Через какие-то инстанции, которые вы должны пройти, вы не прошли и берете на себя функции государства?
— Республика Дагестан проиграла Росимуществу право собственности на эту землю. Потом в судебные тяжбы ударился Новолакский район с требованием, чтобы за ним закрепили эти земли. Они судились. Два суда выиграли, но в Краснодаре в Высшем арбитражном суде проиграли. Сегодня право собственности на всю эту территорию – 195 га — зарегистрировано за Росимуществом РФ и передано под контроль Комитета лесного хозяйства как на рекреационные земли. Правовой статус этих земель сейчас такой. А мы пришли сюда, видя прежде всего тот беспредел, происходящий на наших землях, которые сегодня федеральные. Из 195 га земли на данной территории уже около 100 га застроено частными домами. Мы пришли сюда — и увидели, что здесь дома представителей суда республики, прокуроров республики, депутатов, начиная с народного и заканчивая сельскими собраниями, здесь следственный комитет, прокуратура, духовное управление…
Таким образом, мы оказались в центре коррупции, которая развивается в Республике Дагестан. И развивается благодаря чиновникам, которые непосредственно должны защищать и оберегать законы. Согласно федеральным законам мы имеем право взять под общественный контроль то, как пользуются этими землями. Мы видим серьезные нарушения и требуем от каждого — прокуроров, судей, всех тех, кто виновен в воровстве федерального имущества, — исправить ситуацию.
— Вы говорите, что если по отношению к тем должностным лицам, которым выделили участки и узаконили их, примут меры согласно закону, вы уйдете отсюда…
— Да. Ведь, если нам нельзя, почему сюда пришли другие? По закону РФ каждый гражданин РФ имеет право получить один земельный участок и получить кредит на строительство. Однако сегодня у нашей молодежи нет такой возможности — получить бесплатно хотя бы один квадратный метр.
— У вас много нуждающихся в получении земельного участка. Республиканской властью были выдвинуты предложения о выделении участков земли, относящихся к городу, — сулакских…
— У нас ведутся списки нуждающихся в получении участков. Сегодня 40 тысяч людей проживают в трех поселках. Прирост населения каждый год от 400 до 600 человек. Детей дошкольного возраста в Тарках более 1800, в Кяхулае — 600, в Альбурикенте — 900. Каждый год в поселках создаются около 300 молодых семей. Здесь часть — махачкалинский лесхоз, часть — бабаюртовские (не доезжая до кладбища). Сулакская община выступила и сказала: там же могилы, как же вы возьмете?.. Мы сказали, что у нас свои земли есть, которые пустуют, нам вашего не надо.
— Ребята из Новокули говорят, что у них ваши документы, которые к ним попали, когда ОМОН в августе прошлого года зашел в Караман. Я видел документы: фактически получается, что для того, чтобы вы здесь обосновались, взносы сделало всё кумыкское население, верхушка, руководство… там есть имена. У вас поддержка кумыкской элиты, общины или вы сами?
— Поддержка общины, джамаата. С пожертвований это все делается. А кто там что пишет… Списки есть. Что касается Амирханкента, с которого мы начинали, — там эти списки есть, кто сколько дал. Здесь в обществе все идет чисто. А тем ребятам, которые выставили списки, мы благодарны.
— Они еще не выставлены. Я бы хотел эти документы выставить, подтверждающие этот разговор, не возражаете?
— Мы скрыто ничего не делаем.
— Вы дежурите на этих «захваченных» землях; правовую оценку дадут юристы. Есть и третьи силы, наверное, заинтересованные в этом деле. Скажите: люди, которые вышли с Амирханкента, и те, которые сюда пришли, — это продолжение одной идеи? Захватили землю, но на всех не хватает. Если взять те же Тарки — 2500 человек, а согласно документам и паспортным данным, которые взяты, — 1600. И ещё — судя по тем документам и по паспортным данным, которые у нас имеются, много выходцев из Хасавюрта, из Бабаюрта…
— У нас есть люди с Бамматюрта, которые остались там с переселения и живут там, а кроме того, в Байрамауле, в Османюрте, в Бабаюртовском районе там живут. В паспортных данных они есть. И сегодня они с нами, но после переселения там остались. Тех 1600 участков, которые мы раздали, не хватает. Эти 1600 участков раздавали остронуждающимся — это, во-первых, сироты, во-вторых, инвалиды, у которых трудно с семьей, в-третьих, многодетные семьи. В-четвертых, те, которые живут в стесненных условиях. Распределение участков шло через джамаат. Вот так составили перечень из 1600 человек. И сегодня идет строительство для сирот. Сегодня каждый из этих людей впервые получает земельный участок, хотя по закону государство должно было сделать это вместо нас. При формировании семьи государство обязано выделить земельные участки или квартиры многодетным семьям. Я тожемногодетный и мне тоже, как многодетному отцу, государство обязано дать земельный участок.
— Люди, которые не состоят ни в той, ни в этой группе, задают вопрос: были выделены участки в Семендере, почему не было сделано так, чтобы эти земли не были разбазарены, а адресно распределялись и не продавались? Продают, и люди становятся нуждающимся. Например, человек на продажу машину выставил, а ему позвонили, предложили в обмен землю в Карамане…
— 1944 год — самый переломный момент. Когда наших отцов и дедов отправляли на войну, а женщин с детьми и стариков выселяли в Бамматюрт, Османюрт и Байрамаул, все земли буквально через неделю распределили. Получается, роковую ошибку нарочно сделали. Наше общество ограбили, и по сегодняшний день этот грабеж идет. Если с 1944 года общество не может развиваться, нам сегодня обязаны возместить все ущербы от проведенных незаконно в отношении нашего общества действий. То, что не могут вернуть, должны компенсировать. Но не делают — из-за этого вся беда. Мы свою вину тоже чувствуем — много упущений, недопонимания. Но это не значит, что общину надо «гасить» до конца. Сегодня в Дагестане беспредел. Потому что по-настоящему понятий «халал», «харам» нет, к сожалению. Говорят о религии, о братстве: «мы братья»… Никакого братства мы не видим. Братство — это когда люди садятся и честно делят: это тебе, это тебе. А здесь не распределяют, а хапают, а бедолаги страдают дальше. Лакский народ тоже пострадал. В 1990 году их имамы – они еще живые, эти старики — в нашу мечеть приходили и сказали: «Нам пока «халал» на эту землю не дадут, мы не хотим переселяться».
Однако опять-таки не народ — это кто-то замутил ради денег. И тогда III съезд ДАССР создал Новолакстрой, то есть проигнорировал интересы и лакского и таркинского народов, хотя в законе от 1991 года говорится, что переселение не должно ущемлять интересы других ущемленных народов. То есть у нас забрали, и ущемленный народ решили перенести на землю ущемленного народа.
— Мне рассказывали, что в 1991 году, когда принималось решение, все были согласны на то, что лакцев не будут переселять с Новолакского района. Чеченцы за одну ночь успели всех переубедить, и решение было принято на федеральном уровне и сверху спущено вниз, а здесь на уровне съезда было проведено. Здесь много сложностей и несправедливостей.
— Народ должен знать правду. Вот этот Семендер. Вы говорите, что там продавали землю. Вот мы живем в правовом государстве, и в этом правовом государстве только 140 га в Семендере распределили по трем поселениям. Остальные 610 га ушли самотеком. Но в этом не общество виновато. Там правительство республики, все министерства наши — все получили земли благодаря этому хаосу. Период такой был. Я поэтому сказал: земля без кредита не должна выдаваться. Сегодня посмотрите Новострой: газовые плиты ставят, включают и поселяют людей, все социальные условия и плюс индивидуальное жилищное строительство безвозмездно. Мы такие же ущемленные и даже более, а нам просто дали землю — ни кредита, ни инфраструктуры, ничего там нет по сей день. Сами видите — дали земли и сказали: все. Ну да, у одних дети начали расти, потребовались деньги, поэтому люди продавали участки. Но этот рынок государство создало, не народ же создал! Народ от безысходности начал продавать участки. Если бы государство выполнило все обязательство, принятые на себя, кредиты бы дало, то никто не продавал бы земли.
— Вы говорите «халал», «харам», «справедливость», имея в виду идеальное общество, где все было бы распределено по справедливости. «Халал», «харам» — религиозные понятия. Как вы думаете, решать данную ситуацию следует по религиозным нормам или все-таки по законам государственного строя страны, в которой мы живем?
— Когда дело касается исламского вопроса, решают и говорят так, как принято в исламе, а когда вопрос сугубо светский — конечно, решать принято по светскому укладу.
Когда мы говорим: «Эй, брат, это же харам!», — нам говорят, что религиозные понятия здесь ни при чем, по закону же ситуация будет решаться! Раз по закону, давайте по закону… (зачитывают закон. — «НД»).
Мы, альхамдулиллях, мусульмане, это мораль общества. А жить — мы живем в светском государстве, где сказано: религия должна быть отдельно. Но когда у общества нет морали и при этом кто-то ссылается только на закон, получается, что этот закон принимают депутаты, которые сами же его нарушают, а это приводит к беспределу. Получается, у этих людей нет ни морали, ни государственных взглядов. Сегодня все наши действия находятся в рамках федеральных законов светского государства.
Прежде чем сюда выйти, мы с имамами тоже говорили, чтобы обеспечить себе моральную защиту. Потому что у нас как бывает? Начинается разговор о какой-либо проблеме, нам говорят: мы же все мусульмане, давайте решать по исламу! Мы соглашаемся. Потом приходят блатные: нет, мы на «понятиях», у кого сила больше, тот и прав! Мы говорим: хорошо, давайте силой решать. Потом приходит к нам государство: давайте решать вопрос в рамках светского государства, вы же сами не можете… А мы говорим: как раз этого и хотим! Мы, общество, доверили вам защиту наших прав, но вы же сами нарушаете закон!
Сегодня здесь, на этой территории, правительством республики роздано 68 га земли, Новолакскому району 78 га, сельским администрациями по 4—5 га, Кумторкалинскому району, министерству спорта, духовному управлению и т. д. Но интерес ни одного лакца не соблюден. Мы им сказали: покажите хоть одного колхозника, кому землю дали, и мы ему ничего не скажем. Но таких здесь нет! Все распродано.
— Вы говорите, что 1500 участков здесь раздали. У вас логика такая: они получили участки незаконно, и вы тоже поступили незаконно, но у них основанием было постановление республики, которое потом отменили. По вашим расчетам, 2500 детей еще растет, какая-то часть жителей не вернулась с Баммаюрта. То есть нужно еще 7—8 тысяч участков. Вопрос: в какой стороне еще есть такие участки на захват?
Наши права должны восстановить (зачитывают пункт закона о возмещении убытков, исконной среде обитания. — «НД»).
— Вы подавали в суд на определение суммы ущерба, которая причинена вашему сообществу государством?
— Эта процедура идет. У нас нет времени заниматься одновременно всеми вопросами. Государство обязано содействовать, это закон. Относительно земли — да, мы хотим восстановить Таркинский район. Если государство считает нужным восстановить Ауховский район, то почему оно не считает нужным восстановить Таркинский район?
— Чеченцы решили вопрос через Верховный совет, оттуда было дано указание сюда.
— Есть свои ступени. Если не сделать снизу первые шаги, наверху ничего не сделают. Вся процедура находится на джамаатском круге, на общественных началах. Хотим мы этого или не хотим, первый вопрос — референдум об изменении границ. Мы должны провести референдум. Саид Джапарович в свое время принял постановление, признал нас насильственно депортированными, а в Народном Собрании сидит наш отправленный городом депутат и не принимает закона.
СССР выселил 21 район, а нас выселял не СССР, нас выселило руководство Дагестана, и оно должно теперь восстановить справедливость. Есть постановление от 1995 года о территориальной реабилитации насильственно переселенных дагестанцах.
Мы ставим вопрос о восстановлении Таркинского района. Он существовал до 1924 года. До 1924 года у нас, трех общин, было 22 тысячи га земли, в 1937 году после коллективизации колхозов за нашими общинами осталось 8 тыс. га. 12 тыс забрал Горземфонд. В 1944 году мы остались вообще без земель. В 1958 году мы восстановили свои администрации, то есть остались поселки, в 1980 году нас лишили административных единиц. В 1992 году мы восстановили административные единицы, и у нашего общества осталось 300 га земли. С приходом демократии в 2004 году мы потеряли все: и статус муниципальных образований, и право на землю… Стали просто жителями города Махачкалы.
— Если количество пришлого, мигрировавшего населения окажется больше, чем таркинского, то на должностях окажутся люди, которые выбираются по представленности.
— В этих муниципальных образованиях, которые есть сегодня, должно преобладать большинство, а кто там живет — разницы нет. Если я нахожусь на своих исторических землях, там государством гарантированы наши права. 51% руководителей должны составлять аборигены, местные жители, выходцы из сел, должно быть преобладание этнической народности, чтобы мы могли еще вырастить свои кадры.
— Когда будет образован район, вам надо будет провести выборы, а потом уже администрация и руководитель будут принимать нормативные акты. Как вы сможете заранее, до образования района, заложить нормы распределения власти? Ведь есть законы РФ. К примеру, есть зоны компактного проживания — Тарки, Кяхулай. Вы же понимаете, что все равно необходимо пройти все соответствующие законом ступени.
— Это выстраивается самим обществом, поэтому Саид Джапарович написал: восстановление Таркинского района – это раскол Дагестана. Когда восстанавливают, государство обязано восстановить нас в юрисдикции на всей территории, которую оно упразднило в свое время. В этой юрисдикции нет ничего зазорного: у нас есть Гунибский район, Хунзахский, и у них же нет других кадров в руководящих должностях. Из самой общины формируется руководитель. Мы на президентство не претендуем. Мы хотим, чтобы мы могли пойти спросить у конкретного человека, руководителя, если что-то необходимое не делается у нас в поселке, могли обратиться к нему, а не искать, где он живет — в горах или в городе. Он должен быть из наших, чтобы мы могли на него повлиять. Сегодня приводят этого, третьего, четвертого, пятого, а они нам говорят: я не от вас, не от народа, меня папа поставил, третий поставил…
— Для меня главное — выслушать мнение всех сторон. В руководстве республики есть представители кумыкских общин, и у них свое видение решения проблемы. Нужно, чтобы вы понимали последствия вашего восстановления в правах. Государство не может переселить лакцев уже 25 лет, а если еще заняться восстановлением Таркинского района — это еще 100 млрд затрат получится. По факту, бюджета Республики Дагестан на несколько десятков лет не хватит, чтобы восстановить Таркинский район.
— Сегодня, когда приехали московские эксперты по поводу пригородных поселений, этот вопрос тоже поднимался. Мы хотим первым делом восстановить наш статус — юридический, правовой, гарантированный государством — с учетом прав и интересов.
— Вы, считая, что государство не справляется с функциями, строите мечеть и решаете все вопросы там. Вы хотите, чтобы государство помогло вам, и в то же время, получается, пытаетесь шантажировать его. Государство расценивает это как экстремизм, а перешедшие на другую сторону молодые люди считают, что они восстанавливают справедливость. Много кумыкских парней убито из-за этого. Рассматриваете ли вы вопрос, как избежать этой опасности, или не вмешиваетесь в эту ситуацию, когда видите, что ваша молодежь против существующего государства?
— Такие представители есть и внутри нас, нашей общины. Тот же экстремист, тот же ваххабит — когда община больна, они развиваются в этом организме. Если это мой младший брат, если я на него воздействовать не могу, это уже не общество, я ужепарализован и справиться с болезнью не могу. Наши предки, зная темперамент наших кавказских людей, призвали, несмотря на то, что мы разные, по одному мазхабу жить. И тогда Северный Кавказ объединился, и все сообща свои проблемы решали. Это мораль общества, по которой все выстраивается. Вот о чем речь идет. Сегодня в обществе этой морали нет, она испачкана. Испачкана чем? Тем, что общество не может собрать все народности и решить, по каким мазхабам сегодня мы будем жить. Мы живем в светском обществе и должны соблюдать его законы, но мораль у всех должна быть одна.
Против нас, общества трех поселков, идет натуральный геноцид. Заявляю об этом официально. Просвета не видим. Историю не изменишь, но мы предлагаем по-братски сесть и этот пирог по-братски делить. Его у нас забрали, а сейчас делить с нами не хотят. Вот в чем вопрос. Есть исламский строй — можно решить вопрос по исламу, есть конституционный строй — можно решить и таким способом. Просто надо сесть и по-братски разобраться.
— Сейчас идет разговор об агломерации. Прежде всего принимается во внимание движение транспорта из Карабудахкентского, Буйнакского, Кумторкалинского районов, под это и выстраиваются дорожные пути. Посредством логистики определяются рабочие места, что строить, какие предприятия, школы. Эти процессы идут на территории всей России, и они дошли до нас. Такая тенденция противоречит тому, что вы заявляете, то есть обособлению. Создание района – это ведь своего рода уход и отделение.
— Хочу высказать наше мнение по поводу агломерации. Агломерация — чистейшей воды махинация, которую Республика Дагестан запустила. Мы против агломерации. Например, в Дагестане созданы четыре зоны. Сегодня в собственности республики находится более миллиона га земли, это все отгонные земли. Что хочет сделать наше руководство — этот миллион распределить между зонами, сделать хозяевами уже их. А если руководство будет собственником, это уже нарушение закона. А если он передал земли другому контролирующему органу, сделав собственником его, то получается — он соблюдает закон. Поэтому очевидно: надо искать того, кому это выгодно, а тому, кто все это разворовал и беспредельничал, выгоднее развязать здесь войну, чем наказать виновного (читают по тексту. — «НД»). Сами принимают закон и сами нарушают. А потом, когда ты выявляешь их нарушения, они игнорируют тебя и, кроме того, народы против тебя выставляют, собирают здесь какие-то группы. Они хотят перевести наш диалог с государственного на национальную плоскость, чтобы потом «пришить» нам, будто мы разжигаем межнациональную рознь, это приравнивается к терроризму. Просто эти чиновники, которые разбазарили, до сих пор там сидят. И сидят на руководящих должностях РД. И 195 га, и то, что вы даже видите сейчас пустыми, они распроданы. За каждым министром, за каждым ОАО закреплено от 40 га и до трех соток земли, и они до сих пор сидят там. Народу это не нужно!
— Вот эти 40 га, на которых вы сидите, кто их хозяин?
— Вот там Мамма Бамзанов, там бывший глава Новолакского района. Эй, МВД, вы у муравья в заднице геморрой найдете, если вам скажут, а здесь все на виду, почему же вы молчите? Те, кто должны выявлять эти нарушения, лесхоз первый, я им говорю: покажите хоть одно уголовное дело, на кого открыли, покажите хоть одно решение, вынесенное на суде! Молчок. Та же больница, Кардиологический центр — он же незаконно тут стоит, без отвода земель. На него же федеральные деньги потратили. Мы же за закон разговариваем. Почему они сами не соблюдают его? Это способствует беспределу. Поэтому сегодня в Дагестане беспредел.
Мы здесь вышли общиной. Два года сидим здесь. Вся прокуратура, МВД работают против нас. Почему мы вышли? Если бы нарушили закон, один из его пунктов, нас бы скрутили, давно посадили бы. Мы в рамках светского закона работаем. Мы здесь стоим как общественная комиссия. Мечеть построили, так как это исторически значимая территория для нас. В 1605 году Караманская битва прошла здесь. Здесь решался вопрос – останется ли исламским государством Северный Кавказ, здесь газават был в свое время.Если бы были патриотами своей Родины, я не говорю — кумык или еще кто-то, в общем — народ. Здесь под флагом Солтанмахмуда собрались кабардинцы, чеченцы, осетины, ингуши, даргинцы, аварцы лакцы — все, и здесь первая Кавказская война прошла. Это не просто так мы пришли, мечеть построили. Мы сказали, что это исторически значимое место для нас. Если вы нам не разрешаете, говорите, что строить здесь нельзя, то мы требуем исполнения закона – ломайте все строения, этого ведь закон требует! На каждого возбудите уголовное дело и дайте понять обществу, что государство действительно дееспособное, оно может защищать свои законы и исполнять. Но сегодня мы не видим исполнения законов, мы видим одни нарушения, начиная с земельного, градостроительного, гражданского, лесного законов. За любое из этих нарушений простого человека давно привлекли бы к ответу. Уголовное дело возбудят и посадят в тюрьму, а эти люди беспредельничают здесь, потому что рука руку моет. Там все наше руководство, я не ошибусь. Убрать их надо всех, потому что они разворовались, разбобрели, народ за народ не считают, а за быдло. Мы что, такое быдло? Хватит их тащить на горбу, мы же их содержим! Наши же налоги с зарплаты, мы же их посадили туда! А если нет народа, то кому эти руководители нужны? На нашей же шее они сидят, а почему мы воров и преступников должны на своей шее держать? Есть же другие достойные сыновья в этой республики, кто без коррупции, у кого хоть какая-то мораль есть в жизни, этическая, человеческая. Сколько можно сидеть, ждать, думая: а что я могу сделать? На выборы не идем, никуда не идем. Почему у нас в республике нельзя сделать конкурс на должность президента? Давайте проверим, какой район и кто доволен своим главой. Может, лучше стали бы работать главы. Там неважно, кто будет президент. Главное, он должен быть от народа, а не так, чтобы его откуда-то принесли и сверху поставили. И мы все его обсуждаем, кто в оппозицию уходит, кто куда. Если какая-то часть общества довольна президентом, мы тоже должны быть довольны. Но нам приводят кого-то, сажают здесь, воров, коррупционеров, каждый приходит, каждый ворует. Мы же видим это, почему должны молчать? Здесь легче. Разделяй и властвуй. 1990-е годы прошли, когда на национальной почве каждый сделал себе кресло за счет народа и до сих пор смеются над быдлом, над народом. А когда говорят, за большие идеи говорят, за правду… когда мы пошли в Правительство, когда первую общественную комиссию создали, нам не дали справку. Вторую комиссию с приходом нового президента вторая комиссия изучила, в течение трех дней решение дала, пришли 1300 омоновцев. Ради чего вы пришли? Мы же, наоборот, ждем вас, приходите, давайте наведем порядок. Здесь хотят стравить народ с народом. Есть силы, которые не хотят, чтобы правда вышла, а эта правда вылечит все общество Дагестана. Сегодня нам говорят: «Вы – кумыки». Хотят на национальную плоскость все перевести, а здесь болезнь всей республики.
Источник: http://www.ndelo.ru/obschestvo-6/2966-my-predlagaem-etot-pirog-po-bratski-delit