Новинками в художественном мире газета тогда назвала портреты Шамиля, его сына и мюридов, сделанных столичными фотографами, которые продавались по 1 руб. 50 коп. и по 1 руб. в зависимости от размера (Над переводом Корана, как древнейшего письменного памятника, ученый работал в 1920-е годы. В 1928 г. он закончил свой труд, но не подготовил его к публикации. Перевод был издан в 1963 г. под редакцией учеников Крачковского). Одному из фотографов, г. Деньеру, газета советовала «разослать портреты Шамиля в Мюнхен, Париж, Лондон и вообще во все города, в которых живут лучшие фотографы», а горожан приглашала посетить этого фотографа, который жил «на Невском пр. у площади Казанского собора в доме Глазуновых, над Милютиными лавками» (С.-Петербургские ведомости, № 231 от 25 октября 1859 г. С.1020). Открытка с литографированной картой Гуниба, местом последней битвы с Шамилем, продавалась за 25 коп. Даже в Париже, по сообщению газеты, «каждый журнал долгом считает напечатать…статью о Кавказском герое» (С.-Петербургские ведомости, № 223 от 15 октября С.979).
В день отъезда Шамиля любопытные толпились у гостиницы. Недовольный швейцар, разогнав тех, кто попроще, журналисту «сообщил с горестью, что Шамиль уехал, не дав ни одному из прислужников на водку» (С.-Петербургские ведомости, № 220 от 11 октября 1859 г. СС. 962-963).
Из Петербурга Шамиль отправился в Калугу к месту, указанному императором, для дальнейшего проживания имама и его домочадцев.
«Не первым из знаменитых пленников приходится жить в Калуге Шамилю. Задолго прежде его, два магометанских султана, в разное время пребывали в этом городе, а именно: последний хан крымский Шагин-Гирей и султан малой киргизской орды Аругиз Абулгазиев» (С.-Петербургские ведомости, № 220 от 11 октября 1859 г. Раздел «Общее обозрение»).
Газета продолжала и далее удовлетворять любопытство читателей, сообщая подробности о его калужской жизни:
«при представлении губернатору, имам держал себя с большим достоинством; на предложенный ему вопрос о дороге из Москвы в Калугу, горец очень остроумно отвечал, что путь от Малоярославца (где кончается шоссе) напомнил ему своею грязью родную Чечню. На слова начальника губернии: «Мы постараемся, что бы вам в Калуге было хорошо», Шамиль отвечал, что он в этом не сомневается, т.к. ему это обещано самим императором» (С.-Петербургские ведомости, № 237 от 1 ноября 1859 г. С.1048).
29 декабря 1859 г. газета опять вспомнила о Шамиле:
«…улицы петербургские явились теперь в полном блеске своем; вот когда недостает у нас Шамиля. Как красноречиво напомнили бы наши ухабы его гористую родину! Кстати о Шамиле. В газете «Кавказ» напечатана довольно интересная статейка под заглавием: «Шамиль, гражданский и военный правитель» интересная тем, что сообщает некоторые новые подробности о характере управления знаменитого имама, пустившегося теперь в свет и угощающего калужских дам фруктами.» (С.-Петербургские ведомости, № 282 от 29 декабря 1859 г. Л.1).
Шамиль в Калуге посещал богоугодные заведения, «внимательно расспрашивал о свойствах и способах лечения болезней, о разделении палат, и об источниках, которыми содержится заведение. Хирургические инструменты крайне заинтересовали имама, инструмент для операций каменной болезни особенно занял Шамиля, и он изъявил сожаление, что этот благодетельный аппарат не известен у них в горах, где от каменной болезни гибнет много людей» (С.-Петербургские ведомости, № 237 от 1 ноября 1859 г. С.1048).
Интересовался системой образования, побывал в губернской гимназии, в физическом кабинете в котором имаму продемонстрировали несколько опытов.
«Имам очень любит рассматривать духовные картины, в особенности изображение Богоматери с Предвечным младенцем. Углубляясь в созерцание этих картин, о которых он отзывается с благоговением, Шамиль погружается в задумчивость и лицо его принимает необыкновенно кроткое, привлекательное выражение. Тоже случается и при встречах его с детьми. При одном взгляде на ребенка, серьезная физиономия имама принимает самое приятное выражение, и он не может утерпеть, чтоб не выразить чем-либо своей ласки» (С.-Петербургские ведомости, № 237 от 1 ноября 1859 г. С.1048).
В июле-августе 1860 г. Шамиль описал поездку в Петербург, писал он по-арабски, в то время владение арабским языком для образованных мусульман было столь же естественным, как и латынь для европейцев. Начал Шамиль «с описания железной дороги из Москвы в Петербург, снабженным примитивным чертежом… Он побывал на параде в Красном Селе, у кн. Барятинского в Петергофе, в связи с чем дается описание фонтанов. Ездил в Кронштадт, специально осматривал «кузницы» Адмиралтейства, стеклянный завод, Монетный двор, зоологический сад, обсерваторию (Крачковский И.Ю. Арабская письменность на Северном Кавказе //Избранные сочинения 1955-1960 Т.6).
В Калуге Шамиль делал визиты в коляске, подаренной ему императором.
Из письма Шамиля наместнику на Кавказе кн. Барятинскому:
…Боже наш! Как велико к нам внимание царя! Он, из собственных рук своих, которые составляют предмет лобызания для всех великих и знатных сего мира, и который суть источник благости и всякого добра, подарил мне золотую шашку! Эта шашка — острый нож для врагов моих, который беспрестанной будет им колоть глаза, а для друзей моих — прекрасный цветок, который будет вечно цвести в цветнике их памяти! (Одновременно с Магометом-Шапи в конвое служил поручиком сын одного персидского принца. Шамиль в Калуге. Русская старина. 1877. Т. XX СС 255-276; Шамиль и его семья в Калуге. Русская старина 1878 Т.XXI СС. 41-64 и 265-280).
В 1861 г. имам получил второе приглашение в Петербург для встречи с императором, его сын Магомет-Шапи был принят на службу в Собственный Его Императорского Величества Конвой.
«В бытность свою в Петербурге в 1861 г. Шамиль не упустил случая, лично просить Государя Императора об увольнении своем в Мекку и был осчастливлен милостивым ответом, что «со временем» просьба его будет удовлетворена» (В феврале 1869 г. он получил разрешение отправиться в паломничество в Мекку //Крачковский И.Ю. указ. Соч. С.557).
«Санкт-Петербургские Ведомости» тогда написали о бенефисе популярнейшего австрийского композитора, дирижера и скрипача, «короля вальса» Иоганна Штрауса, на котором присутствовал имам Шамиль и «очень внимательно слушал музыку, но едва ли не более музыки занимало его газовое освещение. Шамиль, говорят, собирался отправиться на поклонение в Мекку, но, как слышно, это предположение его не осуществится» (С-Петербургские ведомости, № 179 от 15 августа 1861 г. С.1007).
26 августа 1866 г. Шамиль принял присягу на верноподданство России, спустя три года был возведен в потомственное дворянство. Вскоре, получив разрешение, он выехал за рубеж. 20 ноября 1869 г. имам прибыл с семьей в Аравию и чуть более года провел в святых для мусульман местах. 4 февраля 1871 г. Шамиль умер в Медине, где и был похоронен (Ш.Казиев Имам Шамиль М 2001). В Петербурге память о Шамиле сохранялась. Внук имама Захид Шамиль был достаточно известным человеком среди петербургских мусульман. С 1912 г. он возглавлял Петербургское мусульманское благотворительное общество и жил на Казанской ул., д.40, кв.5, арендованной для общества. По этому адресу в июне 1914 г. состоялся IV Всероссийский съезд мусульман, за ходом работы которого внимательно следили столичные журналисты. Спустя 95 лет, после выше описанных событий, газета «Санкт-Петербургские ведомости» (№ 180 от 25.09.2009) в рубрике «Наследие» опубликовала статью автора этих строк: «Мне ничего так не жаль, как моих книг, — сказал побежденный кавказский герой», посвященную 150-летию первого посещения Петербурга имамом Шамилем.
Источник: http://www.dagpravda.ru/?com=materials&task=view&page=material&id=26920