Беззаконие силовиков и чиновников порождает волну политического насилия
О том, что на Кавказе «закон и не ночевал», достаточно громко и на всю страну заявил еще Николай Сванидзе. Но о том, какие чудовищные формы это беззаконие приобретает в регионе, мало кому известно. К примеру, последняя пресс-конференция Максима Шевченко в РИА «Новости» «От Нальчика до Владикавказа: грань между правосудием и реальностью» на тему силового и правового беспредела в Кабардино-Балкарии и Северной Осетии была практически забойкотирована российскими СМИ.
Как отметил сам Максим относительно судебного процесса в отношении 58-ми задержанных после нападения на Нальчик в 2005 году, его поражает, что «российское общество, которое так увлекательно боролось за права Ходорковского и Лебедева, будто бы не замечает этот беспрецедентный, достаточно жестокий процесс, в ходе которого подсудимые рассказывают о пытках, которые к ним применялись во время следствия…» Это при том, что из 58-ми сидящих на скамье подсудимых только четыре человека были задержаны с оружием в руках, а большинство во время нападения находились в своих домах.
Такое впечатление, что и российские СМИ, и российское общество уже давно смирилось с тем, что Кавказу закон не писан, что это – дикий край, в котором нарушение Конституции, прав и свободы человека – естественная потребность самого населения и тех властей, которые поставлены над этим диким народом.
На этом фоне люди, обязанные по своей должности охранять на Кавказе российский закон, права и свободы человека, могут позволять себе самые невероятные выверты этого же самого закона. К примеру, после ликвидации Давида Мурашева – убийцы осетинского поэта Шамиля Джигкаева, написавшего оскорбительное для мусульман стихотворение «Волчата отправляются в хадж», глава МВД Северной Осетии Артур Ахметханов заявил во всеуслышание: «Наша основная задача – сохранить святость трех осетинских пирогов и традиционной веры».
Для тех, кто не знает, поясню, что три пирога – это ключевой обряд осетинской дохристианской и доисламской языческой религии, политкорректно именуемой «традиционной верой осетин». Конечно, право исповедовать язычество гарантировано российским гражданам Конституцией России. Но я до сих пор был уверен в том, что основной задачей МВД является охрана незыблемости российского закона, в том числе свободы совести и вероисповедания. Но действия республиканского МВД, охраняющего «святость трех пирогов» в ситуации, когда в этой же республике проживают еще христиане, мусульмане, иудеи, выглядят как нонсенс.
Что касается нашей республики, во время моей работы в Дагестане ко мне в руки от чиновника попал любопытный документ – список религиозной литературы, рекомендуемой к запрету. В этом документе приводились различные наименования книг мусульманских авторов и краткие обоснования, почему ту или иную книгу стоит запретить. Так вот, несколько книг по исламскому вероубеждению сопровождало обоснование, что в них «содержится порицание на поклонение могилам»… На мой вопрос о том, как это обоснование соотносится со свободой совести и вероисповедания, чиновник ответить не смог.
Однако бесконечно издеваться над Основным Законом чревато весьма печальными последствиями. Стремительный рост политического насилия, числа боевиков, ультранационалистов, убийства Джигкаева, Садикова, Буданова – это прямое следствие издевательств над законами последних десятилетий.